Отрывок из книги Вячеслава Дёмина "Мои Этапы" о Широпаеве.

****** 

Алексей Широпаев – нашей дружбе исполнилось больше тридцати лет. Для многих молодых национал-патриотов он стал живой легендой. Его статьи и стихи читают в Интернете, в газетах и журналах, на него равняются, порой гордятся, что знакомы с ним лично. Он сам не заметил, как стал родоначальником новой поэтической школы, к которой сегодня можно отнести целую плеяду ультраправых поэтов, справедливо считающих его своим учителем. Правда, все они, в отличие от своего учителя, упрямо выступающего с неоязыческих позиций, все-таки исповедуют Святое Православие, прощая своему дорогому учителю некоторые вольности и антихристианские закидоны. При всем при этом, некоторые наши молодые последователи утверждают, что Широпаев, более православный, чем все патриархийные попы вместе взятые, потому что честен и искренен как христианин. Алексей издал несколько книг, в том числе поэтические сборники, проводит творческие вечера, в общем, живет полноценной творческой жизнью, хоть и работает вместе с Зеленовым «кондиционерщиком». Он так и не приобрел широкую известность и не получил признание, как это сделали придворные поэты, он не вхож в «широкие общественные круги», которые не читают авторов-фашистов, и слава Богу. По-прежнему он считается маргинальным и одиозным литератором, однако, Широпаев есть Широпаев, в памяти потомков он останется гениальным поэтом, который сказал свое веское слово миру и его нельзя не заметить, поскольку он уже оставил свой след в истории, причем не только в русской, но и в мировой. И я горжусь, что большую часть жизни мы прошли бок о бок. А еще я молюсь за него непрестанно, веря и надеясь, что Леша, мой дорогой и верный друг Леша когда-нибудь все-таки очнется, пробудится ото сна, придет в ужас от того плачевного состояния, от тоски и безысходности, в котором он пребывает сейчас. Я почему-то уверен, что он рано или поздно вернется как блудный сын к своему Любящему Отцу Христу Спасителю.
Когда в 2004-ом я ездил на съемки в Париж, заходя в величественные католические соборы и любуясь их красотой, мне хотелось только одного, чтобы Широпаев был рядом. С юных лет он был сверхчувствительным человеком. Зная эту особенность его характера, его впечатлительную, ранимую, романтическую натуру, я был убежден, что, увидев красоту европейской христианской культуры, к которой он был неравнодушен, восхищаясь ею и воспевая ее в своих стихах, Алексей непременно загорится христианским пламенем и оставит свое лжеверие. И действительно, в чем-то я был прав, думая так. Годом позже, когда, впервые путешествуя с женой по Италии, он увидел древние камни арийской цивилизации, памятники истории и культуры, от которых исходил имперский дух Рима, впечатление было столь сильным, что сразило его наповал. Потом он путешествовал по Германии, о которой тоже говорил восторженно и красиво, как ребенок, радуясь и веселясь, но и это, к глубокому моему сожалению, не смогло зажечь в нем огонь христианской любви. Сейчас вместо Креста на груди он носит, как когда-то в дни нашей юности, когда мы пропагандировали «перспективизм», ВЕСЕЛОЕ СОЛНЦЕ (многолучевую свастику).  Именно Широпаев еще в 2003-ем надоумил меня написать эту книгу воспоминаний, и даже название для нее придумал, подразумевая под этапами путешествие во времени и пространстве, как бы этапирование зека по городам и весям русской истории ушедшего ХХ и наступающего ХХI века. Я загорелся и долго обдумывал его предложение, намереваясь описать лишь советский период моей жизни, хотя и на это у меня совершенно не было времени, руки не доходили.
Вообще мои отношения с Лешей всегда были особенные, доверительные, чуткие, их нельзя сравнить ни с какими иными дружескими взаимоотношениями, которые когда-либо существовали между мной и другими близкими мне людьми. Когда осенью 2005-го по центральному телевидению демонстрировали новый фильм «Есенин», мне невольно вспомнились годы нашей бесшабашной поэтической юности, всплыли на поверхность схожие ощущения восприятия мира, та по истине детская, романтическая любовь к России, которой тогда было наполнено наше сердце. Я смотрел и плакал, потому что именно тогда как никогда остро, я ощутил родство наших душ. Между нами – мной, Широпаевым, Есениным и другими неисправимыми романтиками всегда было что-то общее, не объяснимое, что не все могут понять и принять, и слава Богу, что это необъяснимое, связывавшее нас все эти годы, осталось в наших душах, пусть не в полной мере, но осталось. А значит, есть надежда.

Отредактировано АЛЕКСЕЙ ИЛЬИНОВ (2018-08-07 15:27:55)