Петлюра просто подписал отказ от Галиции и Волыни в пользу Польши в 1920 г., за это он должен был получить лишь Киев и остаток Малороссии.

Следующая часть написана самим Шульгиным о белом Киеве. Август - ноябрь 1919 г.

Как радостно народ встречал освобождение от красных, как устраивали самосуд над всеми чекистами, большевиками и просто евреями. Потому что красный террор летом 1919 г. в Киеве был особенно страшным и носил характер повального истребления всей русской элиты города, в основном руками евреев-чекистов.

Но белые не смогли наладить ни экономического, ни военного, ни политического управления. Везде у них была анархия и хаос. Не могли сдержать народ, который хотел "бить жидов" за то, что они сделали с 1917 года. И хотя из жертв погромов 15 тыс. было убито петлюровцами, еще 15 тыс. - бандами местных украинских атаманов, а красными и белыми вместе - менее 1 тыс., но вопль еврейская пресса поднимала именно против белых. А Деникин, Бредов и Драгомиров по слепоте своей доверили управление Киевом эсеро-меньшевистско-кадетским депутатам образца 1917 года и более старым либералам, т.е. публике насквозь еврейской или проеврейской, ненавидевшей белых и тяготевшей к красным. Это вызвало ответный взрыв ненависти к ним со стороны белой армии...

В то же время в малорусском крестьянстве опоры не нашли ни белые, ни красные, ни петлюровцы, а нашли ее только местные атаманы, за которыми хохлы радостно шли "бить жидов". Потому что вместо защиты крестьянской собственности от красных - белые сами начали заниматься грабежом и разложили свою армию изнутри.

Дочитал "1919 год". Шульгин описывает сдачу Киева красным.

Сначала красные взяли Киев случайно 1 октября (это была прорвавшаяся после разгрома ВСР венгерская дивизия), и 60 тыс. киевлян ушли на левый берег Днепра, 2 октября белые вернули Киев назад. Но евреи не уходили, а остались при красных, поэтому вернувшиеся белые начали еврейские погромы. Шульгин настаивал, что евреи должны публично покаяться за всю революцию, иначе их будут бить поделом. Но лишь немногие евреи поддерживали белых тогда: Иозефи, Бикерман, Илья Эренбург (который был лидером либерального крыла деникинцев тогда и отчаянно сражался с красными; он, кстати, и сионизм отрицал).

К декабрю красные подошли уже с севера и востока к Киеву. Белые с трудом отбивались до 1 декабря, но 3 декабря Днепр замерз, и красные по льду перешли его. Белые не оказали сопротивления и бежали эшелонами. Армия ВСЮР развалилась на глазах. Никто не пробовал сражаться. Офицеры превратились в грабителей и мародеров. Шульгин сбежал в Одессу за 500 верст, и никто даже не пытался дать сражения.

А будущая вторая жена Шульгина, 20-летняя медсестра Мария Седельникова, из Киева сбежала с медицинским эшелоном больных сыпным тифом на юго-восток. Сначала в Екатеринослав - город был дотла сожжен вследствие 18 набегов Махно. А потом в декабре 1919 г. их эшелон долго мотался по Авдеевке, Ясиноватой и Волновахе. К концу декабря они сбежали в Крым, в Феодосию, при этом сыпным тифом заболели уже все.

Красные не смогли взять Крым сразу, потому что его оборонял генерал Слащев. Летом 1920 г. он вырвался в Новороссию и начал наступление.

Потом он поссорился с Врангелем и всё бросил. В 1921 г. вернулся в Россию и стал красным генералом, преподавал на военных курсах командиров РККА. В 1929 г. был убит евреем, чей брат погиб при еврейских погромах в Николаеве, которые устраивали слащевцы. Советская власть отмазала убийцу от наказания и не посадила.

Белые армии сосредоточились не в Константинополе, а на Галлиполи. Это другой пролив, Дарданеллы. Кемалисты придут сюда лишь в конце 1922 года. А белых разоружат и выгонят уже в 1921 г. антантовцы, особенно французы.

Ну там уже все по разным странам расселятся. Очень многие - в Болгарии. Большинство потом осядет в Чехословакии и Германии. С 1924 г. из Германии все массово переедут во Францию. В остальных странах эмигрантов было мало.

Так наоборот, белые в основном жили в Германии и Болгарии до 1923 года. Как только финансы стабилизировались и появилась твердая валюта, жить там стало слишком дорого. Некоторые остались, но большинство уехало во Францию и проч.

В мемуарах о 1921 г. Шульгин рассказывает, как белые жили в султанском Стамбуле и на оккупированном греками Галлиполи, как антантовцы плохо к ним относились, как русские выживали в нищете.
В это время Шульгин увлекся евразийством. Он считал самым характерным евразийским народом цыган и видел в них опору (до революции он однажды сам убегал жить в табор).
Многие русские в Стамбуле в это время пошли в секту Гурджиева. Шульгин увидел в нем сатаниста, гипнотизирующего людей и пародирующего Традицию.

Отношения врангелевской армии на Галлиполи с Антантой в 1921 г. уже были такими враждебными, что Врангель и Кутепов угрожали пойти походом и взять Константинополь.

К этому периоду относится полемика Шульгина, Василия Маклакова и Милюкова.

Шульгин считал, что 2 млн. русских эмигрантов должны иметь собственное правительство без территории, признанное Лигой наций, и вести свою политику, нейтральную между Антантой и Германией. Когда Советская Россия изнутри переродится в патриотическую сторону, а народ начнет жить хорошо (Шульгин уже тогда подсчитал, что к 70-м годам), то сплоченная эмиграция даст кадры и поможет в восстановлении страны.

Маклаков же считал, что эмигранты должны рассеяться и не претендовать на политическую роль.

Милюков был погружен в интриги и наглую ложь, требовал отстранения всех белых генералов и правых политиков и мечтал о возрождении либерального правительства во главе с собой и Керенским.

Летом 1921 г. Шульгин был в Софии и Белграде. В сентябре он в составе группы из 10 человек на яхте из Варны нелегально отплыл в советский Крым, чтобы разыскать родственников и собрать информацию.

До которой Шульгин и дожил. Он умер в феврале 1976-го.