Летом мы с Медоваровым спорили про связи Алиева с Коломойским и Зеленс
Коронавирусный 2020-ый стал отдельной исторической эпохой
Автор книги "Чёрное Солнце Украины:
Автор книги "Чёрное Солнце Украины:

Отредактировано Каждан2018 (2020-10-23 23:38:47)

Того поезда в котором я прошлый Новый Год встречал тут вроде нет. Дина мне советует на Деулино на сей раз Калугу променять. Но т.к.я по новогодним ночам уже привык до утра путешествовать то дальше я через Калязин в Савеловскую Глухомань уеду и буду Новый Год встречать там. Если "Путешествия в Рождество" не будет то я так и сделаю. А утром 1-ого через Бологое и Тверь выбираться придется.

Авторский блог Блог Изборского клуба 09:04 22 октября 2020
Мир, коронованный вирусом
круглый стол с участием Михаила Делягина, Дмитрия Митяева и Леонида Ивашова

    Блог Изборского клуба
    Михаил Делягин
    Леонид Ивашов
    Дмитрий Митяев

9 Оценить статью: 5

Михаил ДЕЛЯГИН, директор Института проблем глобализации.
Перейти к подкастам Завтра

Выскажу предположение: коронавирус с нами навсегда! Он появился в мире, и он уже никуда не денется из него.

Нужно различать два принципиально разных явления: коронавирус и коронабесие. Я буду говорить о коронабесии как об абсурдно резкой и потому саморазрушительной реакции на коронавирус, которая охватила весь мир, кроме двух стран: Швеции и Белоруссии. Коронабесие производит впечатление глобальной франшизы: "приобретя" её тем или иным способом, в тех или иных целях, по тем или иным причинам, самые разные правительства, не имея никаких внятных оснований и тем более доказательств, в едином порыве стали совершать почти одинаковые и при этом не имеющие никаких логичных обоснований, иррациональные, прямо противоречащие требованиям науки и даже простого здравого смысла действия. Так что можно предположить, что и коронабесие с нами тоже навсегда, пока управляющие элиты не покинет последний человек, лишённый сдачей ЕГЭ или его западных аналогов способностей к логическому мышлению.

Одна из целей этой франшизы коронабесия, с моей точки зрения — скрыть от общественного сознания, замаскировать глубину перехода, который человечество сейчас совершает, чтобы снизить травматичность этого перехода для психики. Информационные технологии, которые распространяются с начала 70-х гг. ХХ века, достигли уровня, когда сейчас, на наших глазах и с нашим участием, в корне преобразуют всё общественное устройство. Одновременно происходят фундаментальные изменения, которые слишком драматичны, даже если их рассматривать со стороны и по отдельности. Они объективны, мы их остановить не можем. Наша задача — скорректировать их, приспосабливая к себе, самим к ним приспособиться и, главное, освоить их, использовать эти глубочайшие изменения в своих, позитивных целях.

Первое, что лежит на поверхности, что наиболее очевидно, — это срыв, обрушение мировой экономики в Глобальную депрессию. Я это описал в двухтомнике "Конец эпохи: осторожно, двери открываются!". Заканчивается эпоха единых глобальных рынков, они распадаются на макрорегионы. Эти макрорегионы будут мучительно обособляться, оформляться, как-то друг с другом взаимодействовать и конкурировать. Границы между ними будут очень глубоки.

Цензура в Фейсбуке, Ютьюбе, Инстаграме, новостях Гугла является таковой лишь с точки зрения прав человека. С точки зрения рынка — это разделение, распад уже даже и информационных рынков. И начал этот процесс не Трамп, а ещё Обама — проектами трансатлантического и транстихоокеанского партнёрств. То есть распад глобальных рынков — объективный процесс, несмотря на понятный жгучий интерес к тому, кто и как его ускоряет.

Среди форсирующих этот процесс факторов наиболее актуальны американские выборы. Чем ближе они, тем острее возникает ощущение гражданской войны. В самих США идёт масштабная миграция населения между штатами, которые управляются республиканцами и демократами. Никакого желания прийти к компромиссу у противоборствующих сторон нет: их подходы к развитию и Америки, и всего мира непримиримы. Победа Байдена будет означать победу сил, стоящих за Камалой Харрис, то есть торжество чёрного расизма и превращение США в новую Зимбабве. Для белого населения, которое всё ещё составляет большинство и всё ещё обладает каким-то самосознанием, это неприемлемо. А если в Штатах будет гражданская война или что-то вроде неё (поскольку там нет посольства США, летом пришлось проводить генеральную репетицию), произойдёт резкое обесценивание доллара, этой главной единицы измерения сегодняшней экономики. Представьте, что сантиметры вдруг стали резиновыми. Представьте, что вы измеряете себе температуру, а термометр показывает полтора килограмма. Аналог этого при обесценении доллара может произойти с глобальными рынками: они утратят систему координат, утратят измеримость.

Другой фактор форсирования распада мира — проблемы Китая. Он может нормально развиваться лишь с опорой на три рынка: свой внутренний, США и ЕС. Стратегия Америки (которая одна объединяет всю её элиту — и сторонников, и врагов Трампа) заключается в лишении Китая американского рынка и, как мы видим по атаке на Белоруссию, этого окна сухопутного китайского транзита в Европу, в лишении Китая и европейского рынка. А дезорганизация и дестабилизация Китая — это не только большой привет нам, это большой привет всему миру.

Самая близкая аналогия — Великая депрессия 30-х, которая закончилась Второй мировой войной. Но сейчас изменения намного глубже: тогда это был просто крах очередного этапа развития рынка, а сегодня мы видим утрату самими рыночными отношениями своего значения. На рынке всё чаще продают не технологии, а право ими какое-то время пользоваться — и то продают далеко не всем.

Деньги утрачивают значение, уступая место технологиям (в первую очередь технологиям социальной инженерии) и социальным платформам — то есть социальным сетям, которые используются для управления большими массами людей. Фейсбук, возникнув в 2003 г., к 2010-му уже имел большой опыт подобных экспериментов. И когда сотрудники Гугла обещали не дать избраться Трампу, — это не похвальба, а реальность.

Рынок ждёт судьба насилия, которое, если совсем грубо, было основным общественным отношением в раннем Средневековье. Некто с мечом приехал в безоружную деревеньку, порубил несогласных и заставил остальных на себя работать: у кого меч — тот феодал. Потом общество усложнилось, и основным отношением стал обмен. Насилие сохранилось, но переформатировало свою доминирующую роль. Оно значимо — настолько, что государство присвоило монополию на него. Но главное общественное отношение уже — обмен. И он стал полностью неэквивалентным, так как рынок весь монополизирован, а монополия есть отрицание эквивалентности обмена. Таким образом, доминирование рыночных отношений уходит в прошлое.

Маркс грезил коммунизмом, и многие сегодняшние реалии по форме, несмотря на извращённость содержания, прямо соответствуют его мечтам. Современные соцсети, для поддержания (в отличие от развития) почти не требующие живого труда — это воспетые им "вечные машины", необходимые для коммунизма. Частная собственность на глобальном уровне почти сменилась взаимной, коллективной — пусть пока и олигархической. Доля и значимость творческого труда возросли, а граница между свободным и рабочим временем стёрлась.

Переход из мира рынка в мир социальных платформ даёт России некоторый шанс. При господстве рынка суверенитет — это эмиссия валюты по потребностям своей экономики, а не по разрешению внешних сил. Господство либерализма, служащего внешним спекулянтам, исключает для России возможность рыночного суверенитета.

А в новом мире критерий суверенитета иной: наличие своей социальной платформы. Они есть у американцев и китайцев, но уже у европейцев их нет и не будет — там всё будет американское. А у нас есть свои соцсети! Да, они пока не переросли в социальные платформы и могут так и не перерасти, но теоретически этот барьер преодолим. А с сугубо рыночной точки зрения у нас в некоторой перспективе ещё сохраняется возможность создания своего макрорегиона.

Но самое главное, что когда мы из мира рыночной экономики переходим в мир социальных технологий, то это в некотором роде возвращение к феодализму. Каждая социальная платформа жёстко определяет тип мышления — не столько ценности, сколько именно тип мышления. И через некоторое время люди Фейсбука и люди Твиттера перестанут друг друга понимать. Это очень глубокий переход, который пока не осознаётся.

Деньги были основой не только экономики, но и власти. Сейчас социальные платформы уже показали: людьми можно управлять без денег. Это превратило огромный финансовый капитал в бессмысленного, раздутого и невесть что о себе вообразившего паразита, который начинает умирать, — и новый мир рождается из агонии этого паразита.

По теории, мир должен был рухнуть в глобальную депрессию ещё в начале нулевых, и эти 19 лет у неизвестности выиграл американский спекулятивный капитал. За это время он породил социальные сети и принципиально новый капитал социальных платформ. Передовая часть финансового капитала сейчас завершает перетекание в капитал социальных платформ. Она преобразит себя и мир, создав будущее, а остальной финансовый капитал умрёт.

Итак, первый уровень изменений — начало новой Великой депрессии, второй — переход от рынка в мир социальных платформ, третий — изменение человеческой психики. Мы все общались с программистами и знаем, что у них другой тип мышления: другие принципы переработки информации и принятия решений. Информационные технологии меняют характер личности. Помимо того, что она становится менее структурированной, а её система ценностей — неустойчивой, личность просто становится другой: её мозаичность, недавно бывшая диагнозом, для горожан уже норма. Личность начинает по-другому воспринимать мир, игнорирует свои интересы ради эмоций. Общество, сложенное из таких личностей, самоорганизуется уже по-новому: как минимум не в партии и клубы, а в секты.

Мы уже долгое время живём в условиях снижения познаваемости мира. С эпохи Возрождения такого не было никогда. Это очень интересное время, и, надеюсь, мы сможем его использовать к своей выгоде.

Возвращаясь к коронабесию, я определил бы его как чрезмерную и оттого саморазрушительную реакцию на коронавирус. Например, когда мы говорим о пандемии в ситуации, когда ни в одной стране мира, кроме Сан-Марино, нет даже эпидемии. Это гиперреакция, как аллергия. Когда руководители государств из страха перед болезнью фактически готовы обречь граждан на смерть от голода.

При этом смертность от коронавируса в 3–5 раз ниже, чем у ротавируса, например, которым многие болели в Турции или на курортах Черноморского побережья Кавказа. Мы в России и вовсе в массе своей не доживаем до возраста, когда коронавирус становится опасным. Скажем, в Европе высокую смертность дают дома престарелых, и всё равно североевропейские учёные, статистике которых можно доверять, спорят: смертность 0,12 или 0,7%. А есть статистика, скажем, Италии, демонстрирующая стремление к завышению страховых выплат.

Так вот, когда объективна реальность и естественные вопросы ради раздувания паники игнорируются — это коронабесие. Естественно, оно вызывает такую же аллергическую чрезмерную реакцию в виде полного отрицания специфики, а порой и существования коронавируса. Уже понятно, что коронавирус отличается от гриппа, к примеру, тяжестью поражения и изменчивостью. В моём окружении уже три человека заболевают второй раз — при обычной вирусной инфекции это невозможно. Изменчивость коронавируса такова, что иммунитет, выработанный организмом, не успевает за изменением вируса. Это аргумент в пользу его искусственного происхождения: биологическое оружие так и должно работать, чтобы не было надёжной вакцины и иммунитет не работал.

Вакцина есть, и это выдающееся достижение российской науки, ещё не до конца оптимизированной одичалыми строителями блатного феодализма. Это наша законная гордость.

Но есть две маленькие проблемы. Первая: даже вакцина от неизмеримо менее изменчивого вируса гриппа не работает против всех его штаммов. Логично предположить, что и вакцина от коронавируса не работает против всех штаммов коронавируса, тем более против тех, которые ещё не появились.

Вторая: как минимум многие выдающиеся профессиональные вирусологи сразу привили себе эту вакцину, причём сугубо в медицинских, а не экспериментальных целях. Но академик-вирусолог получает вакцину, сделанную им самим или как минимум докторами-вирусологами, а мы будем получать вакцину, произведённую олигархами или в лучшем случае докторами — организаторами здравозахоронения. Разница — как между инсулином, который в небольших количествах вырабатывает лаборатория, и инсулином, который в огромных объёмах производит завод, принадлежащий олигарху, пусть и от медицины. Первый продукт будет на высочайшем мировом уровне, а то и лучше, а после второго диабетики и их родственники рассказывают и про трофические язвы, и про слепоту…

Высказывается мнение, что такое явление, как коронабесие, может существовать только при наличии единого центра распространения. И как же, мол, тогда могло случиться, что разные лидеры абсолютно разных стран с разной системой проповедуют одно и то же коронабесие по сдерживанию несуществующей пандемии?

Во-первых, коронабесие не войсковая операция, оно не требует единого центра управления. В Средние века были распространены психические эпидемии, при которых без всякого управляющего центра целые регионы охватывало массовое безумие. И когда сейчас в соцсетях внешне вполне добропорядочные люди искренне пишут, что они носили маски, но заболели и потому всех людей без масок нужно линчевать, я наглядно вижу признаки этой психической эпидемии. Поскольку руководители большинства стран, кроме, может быть, Китая и Индии, являются людьми не шибко образованными (у нас, например, даже бюллетень голосования по изменению Конституции умудрились с ошибкой напечатать), то вполне возможно, что соответствующая группа управленцев является жертвой психической эпидемии мирового масштаба.

Во-вторых, мы видим на примере вакцины от гриппа продвижение очень жёстких корпоративных интересов. Глобальная фармацевтическая индустрия является, с моей точки зрения, одной из проводящих сил этой идеи — как и капитал социальных платформ, отрабатывающий новые принципы управления человеческими обществами и даже их структуризации.

Кроме того, о чём уже было сказано: высока вероятность стремления спасти людей и себя от страха перед упомянутым глобальным переходом. Одно дело — мир рушится потому, что капитализм исчерпал себя, и мы из привычного рынка переходим в непонятно что. Это ужас неизвестности. И совсем другое дело, когда мы сыплемся, как лемминги, с утёса, но в святой уверенности, что это просто болезнь и вот-вот сделают лекарство, и всё будет как раньше, "как при дедушке". Это совершенно другое самоощущение общества и соответственно совершенно другая степень его управляемости.

Дмитрий МИТЯЕВ, экономист.

Я попробую в меру своего понимания изложить подход Сергея Юрьевича Глазьева, который по уважительным причинам не смог здесь присутствовать. Вместе с тем это и мой собственный взгляд на ситуацию в рамках развиваемой Глазьевым и коллегами длинноволновой теории социально-экономической динамики.

Сейчас мы имеем достаточно уникальный кризис. Одновременно — кризис и спроса, и предложения, и механизма, и связи, если брать чисто экономические аспекты. В этом году падение экономики в среднем по миру составляет от 5 до 8%. Это, казалось бы, не так много, но по странам ситуация складывается по-разному.

Показатели сейчас очень быстро меняются, и пока нельзя сказать, что меняются в позитивную сторону. Хотя по Китаю, как и по ряду его соседей, показатели очень радужные. Это некий феномен, нуждающийся в осмыслении.

Китай и ряд ближайших к нему стран смогли успешно побороться с кризисом. То ли это вопрос генетики, то ли вопрос социального контроля.

Падение показателей в Европе сейчас наибольшее из всех, близко к показателям США. Россия ближе к Китаю: она тоже быстро упала на 30 с лишним процентов, но сейчас подросла практически до уровня, когда пошёл спад. Китай сделал это быстрее. Это лучше, чем у других сопоставимых по размеру и уровню развития стран.

На мой взгляд, есть три режима экономического падения. Начнём с кризисного. Если брать количественно, то падение до 20% — это кризис. 25–30% — это коллапс, такое у нас случилось в 1998 году. (Сейчас в режим коллапса уже попала Великобритания.) Режим катастрофы — это 50% и более. У нас катастрофа была во время Великой Отечественной войны и в 90-е годы.

Ещё в конце 80-х годов Сергей Глазьев вместе с академиком Дмитрием Львовым и Глебом Фетисовым написали монографию, где изложили теорию технологических укладов. Эта конструкция позволяет понять, как в рамках капитализма происходит смена серьёзных вех, прежде всего технических, как действуют разные движущие силы, энергии, разные базовые технологии. Новейший технологический уклад, по Глазьеву, это новейшие конвергентные технологии. Это нано-, био-, икт-, когни-, социо- — всё "в одном флаконе".

Коронавирус — пример такой технологии. Происходит эффект резонанса, когда биологические черты усиливаются социальными, психологическими и рядом других.

Мир находится на излёте индустриально-цивилизационной волны. Это очень длинные волны (500 лет). Андрей Фурсов называет современную ситуацию "кризис-матрёшка", когда возникает эффект резонанса. На мой взгляд, вход обычно там, где выход. Если мы говорим, что у нас происходит выход из капитализма, то в капитализм Европа входила через чуму. Чума выкосила в разных странах треть населения. Сделала труд дефицитным. После чумы труд стал более дорогим, капитал стал более существенным. Всё это началось с Северной Европы, и оттуда пошла сверхдлинная волна до наших времён. Сейчас мы имеем не чуму, а этакую чумку, но механизм похож.

Глазьев назвал то, к чему мы приходим, интегральным мирохозяйственным укладом. Он считает, что в Азии (в основном в Китае) сочетание стратегического планирования с рыночной конкуренцией — это версия теории конвергенции. Это напоминает, в моём представлении, научный коммунизм: версию всего хорошего против всего плохого. Чем отличается интегральный мирохозяйственный уклад от уходящего имперского? Имперский на своём пике был представлен двумя системами: американской (западной) и советской. 30 лет назад он начал рушиться. Сначала это выпало советской империи, а теперь то же самое происходит и с американоцентричной имперской системой. Мы видим, что восстанавливается длинное равновесие: как в XVIII веке больше половины ВВП производила Азия (Китай и Индия), так и сейчас. По всем прогнозам к 2030 г. снова 50–55% мирового ВВП будет производиться в Азии. Это называется азиатским циклом накопления капитала.

Вековые циклы накопления капитала открыл итальянский банкир Джованни Арриги. Но ещё лучше эту динамику рассмотрел историк Фернан Бродель: у него определены трёхсотлетние циклы, и он показал их в связи с военными технологиями. Военные технологии, а финансовые в ещё большей степени, опережают гражданские технологии. Возьмём Орден тамплиеров. Он был создан в 1119 г., и это была первая глобальная сеть. У них было больше 5000 приоратов. Они придумали вексель, безналичное обращение. В этих приоратах, отделениях, можно было оформить долговую расписку и, не переводя наличные деньги, в другом приорате получить по этому векселю золото и прочие активы. Именно поэтому они накопили огромное богатство, пока через 200 лет Филипп Красивый их не "раскулачил". Это показывает, что финансовые технологии, финансовая инновация опережает технологические инновации на 100–200 лет — ещё больший лаг, чем в социальных или промышленных технологиях.

По мнению Сергея Юрьевича Глазьева, интегральный строй лучше вашингтонского консенсуса. Чем лучше? Всем: нацеленностью на благосостояние большинства, гармоничное развитие (хотя экологические проблемы Китая или высокое неравенство, а также рекордный рост долга — вряд ли показатели гармонии, скорее — цена бурного роста).

Чем реально завершится система социального рейтинга в Китае? В действительности это тоже грандиозный эксперимент. Наверное, для китайского сознания он более органичен, чем для нашего или европейского. Однако и в Европе сейчас тоже проходят некий цикл, а Австралия, например, возвращается к ремейку нации каторжников, когда всех загоняют по домам, надевают кандалы за отказ носить маску…

Какой ресурс у нас есть? Научно-технологический потенциал. Конечно, большой вопрос — насколько он у нас велик и какого качества. По чисто формальным показателям мы находимся не в лучшем состоянии и сильно отстаём от многих стран. У нас на науку тратится один процент ВВП, в то время как один только "Самсунг" тратит на это треть выручки — больше, чем в России расходуется на всю фундаментальную науку. Но хотелось бы верить, что у нас остаются серьёзные ментальные и другие заделы, — у нас, как у немногих в мире, есть свои поисковик и социальные сети, например. Самый крупный инжиниринговый центр компании "Боинг" находится в России. Huawei имеет несколько тысяч программистов в России, и отсюда многие свои самые передовые технологии перекачал, включая распознавание лиц. Не хотелось бы преувеличивать наши возможности, но и преуменьшать их не нужно. И вопрос: что у нас осталось и сколько лет ещё будет это советское наследство проедаться, — нуждается в серьёзном исследовании.

Текущие ожидания таковы: в этом году по ЕАЭС (Евразийский союз) падение составит около 5%, может быть, 4%. Это в два раза лучше, чем на Западе. Но если брать долгосрочный взгляд, то мы находимся на наклонной кривой по сравнению с Китаем. Попадаем на условную украинскую колею. Поскольку мы встраиваемся в глобальную экономику, другого быть не может. Привязка через сырьевые рынки, через рынки капиталов приводит к однозначной колее в рамках неких флажков. Если мы за эти флажки себе не позволяем вырваться, то понятно, что происходит.

Украинцы тоже очень гордились, что в 2012 г. у них была двузначная инфляция, а в 2013- они перешли к системе таргетирования инфляции и свободному валютному курсу, и у них один год была дефляция. Потом они заплатили за это высокую цену: ВВП (в долларах) упал в 1,5 раза, доходы населения — в два. Они по всем объективным экономическим показателям уже находятся в режиме катастрофы. Если мы не сменим курс, то нас, скорее всего, ожидает то же самое. Как исправить — отдельный вопрос.

У Сергея Глазьева есть свои предложения.

Что такое финансовый форсаж, который СССР позволил себе в 30-е годы? Это фиатные деньги, целевое кредитование собственного развития за счёт эмиссии. Во всех послевоенных странах (Германии и Японии) то, что называют экономическим чудом, — это всегда кредитование, которое в 2–3 раза опережает экономическое развитие. Для того чтобы ВВП рос на 5%, инвестиции должны расти на 10%. Другого способа нет. Эта модель имеет свои ограничения. Китай пришёл сейчас к тому, что у них совокупный долг 350% ВВП и каждый дополнительный юань даёт всё меньше (закон "падающей отдачи" характерен как для позднего СССР, так и для Запада). В Японии, действуя по этой модели, уже пришли к отрицательным показателям: чем они больше накачивают экономику финансами, тем у них меньше растёт ВВП. Это естественная смерть капитализма, его, так сказать, "добровольная эвтаназия".

Но задача Запада — не допустить, чтобы она таким естественным образом произошла, зря что ли боролись за выживаемость последние 300 лет! Для этого ему нужно найти очередного донора. Как они нашли 30 лет назад СССР, так и сейчас пытаются сделать донором ещё кого-то. Россию, конечно, но в первую очередь — Китай, так как нас им на несколько лет недостаточно.

Обращу внимание на то, чем нынешний кризис отличается от Великой депрессии. Мы представляем себе Великую депрессию как некое потерянное десятилетие. Но за этот период был существенный экономический рост. Сейчас мы этого не имеем. За счёт того, что всё заливается деньгами и совершенно безумной эмиссией в Штатах, которая уже превышает 3,5 триллиона долларов за год и будет больше 5 триллионов (четверть ВВП). Это по линии Минфина США (так называемый бюджетный стимул). Около трети ВВП сейчас они туда вливают по линии ФРС (так называемый монетарный стимул, который подкрепляет бюджетный, так как обязательства Минфина выкупаются ФРС), но эффект от этого — всего лишь немного затормозилось падение.

В Китае эмиссия пока немного меньше, а в некоторых странах ЕС — больше. Все, кроме нас, печатают деньги как сумасшедшие.

Парадокс: чтобы в долгосрочном плане стоять на месте, нужно всё быстрее и быстрее бежать. Сейчас норма инвестиций, накоплений ВВП в тех странах, которые ещё всё-таки как-то растут, должна превышать 40%. Это означает, что плата за прогресс и относительно высокий уровень жизни остаётся очень высокой. Экономика становится самоедской. В этом обвиняли позднюю советскую экономику. Так и сейчас происходит.

Россия по капитализации компаний находится на уровне какого-нибудь кантона Швейцарии. Потому что все системы экономических оценок, рейтинги, аудит — всё в руках англосаксов. И они этой властью не собираются ни с кем делиться.

Как устроена эмиссия в других странах, и как она устроена у нас?

У нас она заблокирована. Но в любом случае с точки зрения денежно-кредитной и финансовой политики мы идём пока в режиме "встраивания" в чужую финансовую модель. С точки зрения глобальной ситуации, поскольку мы встраиваемся, то отдаём примерно 7–8% ВВП как некоторую дань глобальной системе за то, что нам позволили использовать их удобные инфраструктуры для обогащения какого-то количества олигархов и "слуг народа". Здесь возникает вопрос вменяемости и адекватности наших бизнес-элит. Они готовы даже отдавать наши активы частями под внешнее управление американскому Минфину, только чтобы им позволили ещё побыть в этой системе. А поскольку система уже идёт к какому-то логическому финалу, если от неё не отцепиться, мы, как один из последних вагончиков, хоть чуть позже, но обязательно свалимся в обрыв.

Завершу на оптимистической ноте. Мне кажется, что у нас произошла вакцинация социального организма. Насколько её хватит — непонятно, но в 90-е годы мы прошли свой режим катастрофы и ментально представляем, что это такое. У нас в 1998 г. был режим финансового коллапса, и мы знаем, как из него выходить. Дальше всё зависит от того, воспользуемся мы историческим опытом или будем ожидать, что нам кто-то (западные страны либо Китай) подскажет, что делать.

Глазьевым разработана стратегия опережающего развития. Нам нужно, чтобы не менее чем на 50% в год росли инвестиции в новейший технологический уклад: нано-, био-, когни- и прочие технологии. Можно вспомнить исторический опыт: 30-е годы ХХ столетия. Тогда мы перепрыгнули через один технологический уклад. Из-за того, что тогда у нас была война, разруха, у нас не было так называемого второго техуклада. И мы сразу завезли себе заводы, американские прежде всего, в готовом виде практически (тракторные, гидростанции), и смогли развить промышленность, экономику. Сейчас мы фактически пропустили 5-й уклад — микроэлектронику. И может быть, у нас есть исторический шанс перейти к шестому, самому последнему укладу, не омертвляя капитал в уходящем пятом.

Когда спрашивают, нужно ли нам сейчас вообще вкладывать средства, ресурсы в создание современных компьютеров и подобного или вкладываться уже в технологии высшего уровня, то тут надо учитывать вопрос кадров: кому доверить эти нано-, био-, когни-? Потому что нано- — это Чубайс, био- — Ковальчук… Но есть, к примеру, человек, который (как мы недавно услышали из уст президента) ровня Королёву и Курчатову, изобрёл гиперзвуковой боевой блок "Авангард" — это конструктор ракетной и ракетно-космической техники Герберт Ефремов. Другие такие люди, наверное, есть. Просто мы их не знаем. А если и знаем, то не от нас зависит, как использовать их потенциал.

Это — вопрос концентрации ресурсов.

Тем не менее, если говорить о западной экономике, в ней много неизвестно чего. В Штатах 80% ВВП — это сфера услуг. Здравоохранение занимает 20% ВВП, а у нас — 5%, хотя если считать реально, там просто день пребывания на койке стоит на порядок больше, чем у нас, то есть мы себя немножко обедняем в собственных глазах. Нам кажется, что у нас ничего нет, мы очень мелкие, ничего не можем. Но по многим направлениям мы вполне состоятельны. К примеру, у нас 250 миллиардов долларов в год — импорт. Если бы мы поставили себе цель заместить импорт, то эти деньги оставались бы в стране. Цель на верхнем уровне ставим, но и правительству и корпорациям с банками удобнее и привычнее "встраиваться" в рынок импорта и прочее — эффект колеи, приехали…

Глазьев предлагает стратегию опережающего развития. И одновременно менять технологический уклад — развивать самые современные технологии.

Леонид ИВАШОВ, доктор исторических и экономических наук, президент Академии геополитических проблем.

Есть догоняющий, ускоренный вариант развития экономики. А куда стремиться нам? К той модели мировой экономики, пусть к лучшим её образцам, о которой говорят, что она зашла в тупик? Нам что делать: быстрее бежать к этому обрыву, чтобы потом рухнуть?

Дмитрий МИТЯЕВ.

Сергей Глазьев считает, что нужен интегральный строй. На мой взгляд, нам нужно получше изучить советский опыт и реинкарнировать его. Там была и вершина русской цивилизации, и самые высокие темпы роста, и блестящие решения социальных задач.

Леонид ИВАШОВ.

Занимаясь исследованием истории человечества и геополитикой как наукой междисциплинарной, которая рассматривает все стороны жизни человечества и даже не только человечества (заглядываем в космос), мы пытаемся создать некую модель понимания мира. Мы видим сегодня две проблемы глобального, даже космопланетарного уровня: мировоззренческая проблема и интеллектуальная. А всё остальное — это следствие.

Мировоззренческая проблема. Как мы представляем себе историю нашей планеты, функцию её как частицы глобальной вселенной? Как живой системы: человек–земля–вселенная? По-прежнему мы верим в то, что был случайный взрыв, и всё разлетелось, и всё в мире случайно? Ни один физик и математик не могут по теории вероятности просчитать, как это всё могло произойти случайным образом.

Второй момент: что дано человеку, в чём его смысл? Взглянем на природу: всё живёт видами, и каждый вид выполняет общую полезную задачу, каждый вид имеет свою биологическую программу. Кем-то это было заложено. В том числе и для человека, но только он упорно живёт своими законами. Ему, в отличие от всего остального живого, был дан и индивидуальный, и коллективный, и рациональный разум. Но человек не понимает, зачем живёт. Отсутствие понимание смысла и космопланетарной предназначенности человечества выдвинуло идею, что мы все живём ради экономики. Я не отрицаю экономику, но эта идея неверна.

Кто выстраивает глобальную финансовую, экономическую модель? Сегодня господствует финансовый потенциал, и кроме прибыли, ничего за душой у правителей мира нет, потому что самые тупые и алчные люди задали этот вектор.

Есть Римский клуб. Нас учили, что он враждебный и социализму, и человечеству. Его хозяин — Рокфеллер. Что ни предлагал этот клуб — всё подразумевало геноцид человечества: теория золотого миллиарда, ограничение рождаемости и т. д. Всё, что предлагал Римский клуб, реализовывалось. И ИНН, и конференции Рио-92…

В 2017 г. Рокфеллер умирает. А посмотрим теперь доклад Римского клуба в честь 50-летия его создания: "Старый мир обречён. Новый мир неизбежен. Контуры будущего мира". В этом году прозвучало заявление сопредседателя клуба Андерса Вийкмана: "2020 год — это конец прежнего миропорядка и начало нового миропорядка".

Он предлагают контуры. Капитализм исключается, так как он завёл в тупик. 98% всех финансовых операций — это спекуляции и мошенничество. Дальше идут предложения, каким будет мир. Предлагается социоприродная структура мира. Идеология — научно-ведическая. ООН, ЮНЕСКО и все международные структуры дополняются общественными мировыми организациями. Большой вопрос — какими именно. Сформулировано пять основных принципов, какой строить мир, какой должна быть экономика и прочее. Делается вывод, что человечество находится на грани гибели. Вот куда мы пришли!

В нашей Академии геополитических наук, пригласив к сотрудничеству китайцев, индусов, мы все вместе пытаемся понять, какой мир нужно строить. Мы видим, что или мы реагируем, или это делает вселенная, но квантовый переход завершился. Изменилась частота вибраций, приходящих оттуда, в том числе и в тело человека. Меняется животный мир. Сегодня стоит задача изменить наше сознание, понять смысл космопланетарных функций России. То, что происходит сегодня, — это неизбежно. Мир транснациональных корпораций подавил независимость, даже саму мысль в целых государствах и народах.

Сегодня происходит армяно-азербайджанский конфликт — это формирование мировых этнокультурных организаций со своей религией, со своей моделью экономики. Мы видим такие мировые этнокультурные организации: Китай (он давно шёл к этому), Индия, Латинская Америка, Западная (Североамериканская и Европейская). Россия выпала из когорты мировых цивилизаций. Все формируют свои цивилизации. Эрдоган собирает исламскую цивилизацию, она определена: тюркский, суннитский мир, далее придут к соглашению с иранцами. Мы же движемся непонятно куда: то на Запад побежали, то в Китай. Мы делаем всё, чтобы разрушить свои цивилизационные основы: что-то стащить, украсть, куда-нибудь пристроиться. При таком положении и настрое будущего у нас нет.

Вторая проблема — интеллект. Мы сегодня отмечаем всеобщую деградацию интеллекта человечества. А ведь интеллектуальный потенциал — это главный потенциал любой страны. Без творческого начала не может быть развития ни в чём. А что у нас делается с образованием и наукой?

Сегодня мир стоит на изломе. Но куда направлены остатки нашего интеллекта? Уже не на постижение космоса, а на создание новых видов оружия. Многое в России делается для победы в войне, которой никогда не будет в прежнем виде. Сегодня главное оружие массового уничтожения — психотропное. Миллиарды мозгов разворачиваются в сторону принятия неправильных, ошибочных, античеловеческих решений. Принимаются эти решения для создания ещё более сильного оружия — климатического и другого. И поэтому главная задача — изменить мировоззрение, что человек не хозяин всего на земле. Здесь ему создали все условия и пристроили для определения совершенно иных функций. Счастье не в том, что у кого-то яхты круче, и не в создании оружия, не в завоевании мира. Интеллект и духовность — это главное. Нужно понимать, что начальство ТАМ. И там всё видят и всё слышат.

Я делал доклад в Саровском ядерном центре: "Что есть Бог?". Владыка меня поправил: "Кто есть Бог?". Оттуда идёт управление человеком и человечеством, через нашу клеточку. Мы же не постигли даже клетку, не постигли человеческое тело. Тело — это довесок к человеку как космическому созданию, он, человек, временный.

И конечно, очень важно понять Россию. Если птичкам, мошкаре, любой живности задана биологическая программа и они день и ночь её выполняют, то человечество жить не может по-иному, а только видами. И этими видами являются мировые этнокультурные цивилизации. Римский клуб впервые предлагает распустить общественные организации (что весьма опасно), запустить денационализацию и создание общей религии — научно-ведической. Этого нельзя допустить. И пока у России сохранились остатки интеллекта (не только в ракетной сфере), нужно предлагать новый проект мироздания. Оно существует, но оно не организовано. Иначе мы получим от того же Римского клуба хорошие лозунги, но сущность "господина мира" останется прежней. Над этим нужно задуматься.

Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен!

Нажмите «Подписаться на канал», чтобы читать «Завтра» в ленте «Яндекса»

Теги события: коронавирус коронабесие общество технологии рынок социальные технологии соцсети кризис экономика глазьев будущее главная цензура новый технологический уклад эмиссия капитализм

Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Итоговая на июль
Тут о том как появились КНР Вьетнам и Южная Корея. По мнению Онищенко всего три страны которые смогли справиться с Ковид-19 на первой волне и не допустить второй. Из них две в которых все и началось.

В Москве сегодня спад сразу на 1000 От 5400 к 4400 Но по России Роспотребнадзор призвал не ждать спада раньше конца зимы

Отредактировано Каждан2018 (2020-10-24 12:18:26)

Названы регионы России с самым быстрым распространением коронавируса
Тяжелая ситуация с COVID-19 наблюдается в восьми субъектах страны
Елена ГИЛЬМАНОВА
Комментарии (32)
Названы регионы России с самым быстрым распространением коронавируса

Названы регионы России с самым быстрым распространением коронавируса

Фото: GLOBAL LOOK PRESS

Эксперт по статистике и моделированию Центра экономических исследований Агаси Тавадян сообщил, что динамики заболеваемости коронавирусной инфекцией нового типа отмечается во всех российских регионах, но назвал регионы с самым быстрым ростом числа заражения COVID-19.

По словам эксперта, на сегодняшний день в нашей стране отсутствуют субъекты регионы, которые бы находились в «зеленой» зоне затухания пандемии, но ухудшение обстановки наблюдается в восьми регионах России, передает РИА Новости.

Так к «темно-красным» регионам, где распространение инфекции идет быстрее всего, относятся Бурятия, Алтай, Марий Эл, Ненецкий автономный округе, Севастополь, Чукотка, а также Новосибирская и Новгородская области.

Кроме того, Тавадян рассказал, что «светло-красным» регионам, которые показывают неудовлетворительную динамику по распространению инфекции относятся Санкт-Петербург, Татарстан, Камчатка, Владимирская, Тульская и Ярославская области, а также ряд других регионов.

Стабильными, по словам специалиста, остаются четыре региона. Речь идет о Ленинградской области, Ингушетии, Чечни и Краснодарском крае. Москва и Московская область находятся в «светло-желтой» зоне, демонстрирующей удовлетворительную динамику

Жапаров назначил на 10.01.2021 выборы нового президента Киргизии.

И  на март выборы нового парламента учитывая что результаты жээнбековских выборов были отменены и сейчас там заседает охвостье парламента у которого уже истек срок.

Альштейн и Тимаков заявили что Москва будет проходить пик через две недели те 7-ого ноября Пока будет плато с флуктуацией 4500-5500 а дальше 6000 и после 6000 назад Но это Москва В регионах же пик будет где-то 7-ого декабря и к Новому Году снижение в регионах будет ещё незначительное А вот после Нового Года снижение уже начнется по всей России и завершится к концу зимы

Кроме этих 500 после электричества осталось 208 из которых я в Ясенево на День Льва Оптинского 100 взял 100 придется оставить на завтра чтобы мои дядя и тетя не спрашивали 26-ого когда они переведут деньги и включат телефон как я умудрился 25-ое на 8 рублей прожить