Последнее время консервативные взгляды в нашем обществе стали пользоваться спросом. С учётом «общей гражданской неопределённости» это неудивительно.
Дабы облегчить моим соратникам и единоверцам процесс ознакомления с представленной широкой публике теоретической базой консерватизма, при этом абсолютно не умаляя святоотеческое наследие, дерзну среди прочего рекомендовать к ознакомлению труды итальянского философа Юлиуса Эволы. Тем более что годовщина смерти этого мастера мысли была чуть более недели назад (Эвола скончался 11 июня 1974 года. — RT).
Во многом согласен я с Юлиусом. Что говорить: в Эволе текла аристократическая кровь. Даже не понимая этого, своими рассуждениями прежде всего он наносил удар по сословию торгашей, которое поставило аристократию перед унизительным выбором: или уподобляться, или вымирать. Но тем не менее Юлиус был уже отравлен своим веком. Им предложенное «новое Средневековье» грозило ему же в первую очередь.
Юлиус желал пиршеств духа Валгаллы, но тоже пользовался банковской книжкой, а одно с другим несочетаемо.
Сознание Эволы оформилось из причудливого сплетения «христианской эстетики» Шатобриана и «колониального язычества» Рене Генона, воспитанного, в свою очередь, как это ни покажется на первый взгляд странно, на апофатике Дионисия Ареопагита. Мысль Юлиуса стала одним из пазлов картины философии будущего в первую очередь потому, что в рассуждениях Эволы присутствует элемент очевидности, а во вторую — потому что никто ещё из современных традиционалистов не был способен столь образно и доступно объяснить саму суть «человека Традиции».
Нельзя не восхититься его прозрениями: «сознание всегда голодное» или «допуская любого к сокровенному знанию, ты лишаешь это знание силы». Согласен с его утверждением, что мир «обабился». Думаю, и дамы согласятся. На их хрупкие плечи взвалили чужие беспокойства.
И книги, где только о мужестве, чести, прямоте и верности, предлагаемые Юлиусом взамен бульварного чтива, пожирающего время жизни, очень привлекательны. Только я бы туда любовь добавил. Однако Эвола боялся показаться смешным и про любовь напрямую говорить воздерживался. Ему хотелось «свободы как добровольного жертвенного подчинения».
Эвола неистово искал своего «человека Традиции», но Традиции уже не было. Её необходимо было «создавать из воздуха», а не кликушески оглядываться на тени древних побед и богов.
Эвола хотел невозможного, предлагая решать эти задачи «активным нигилистам», которые, по большому счёту, были вообще не заинтересованы в победе Традиции, как и во всём остальном, иначе бы они не соответствовали категории «активных нигилистов».
То есть опять Юлиус «упирается в самого себя».
И несмотря на то, что известный русский философ Александр Дугин упрекает Юлиуса в фашизме, сам Александр придерживается ультраправых взглядов, а значит… он лишь откладывает на время решение тех вопросов, которые никак нельзя решить, не согласившись с Эволой на самом глубоком уровне.
Важно другое: все полезные находки философии Эволы можно применять в строительстве империи. Нужно сохранить главное, решительно отсечь «колониальное язычество» и немедленно заменить установку «активного нигилизма» на доминанту «жёсткого оптимизма».
Если бы знал Юлиус, умерший в 1974 году, что его систему духовной подготовки «активных нигилистов», образно описанную в «Оседлать Тигра», будет тщательно изучать Усама Бен Ладен! А его книга «Лук и булава» была одной из настольных книг покойных команданте Че и Стива Джобса.
Конечно, как и все мировоззренческие концепты, выраженные в слове, учение Юлиуса Эволы займёт своё место в библиографическом ряду думающего человечества. Которое продолжает агонизировать в оковах общества наживы и потребления, обескровленное врагами рода человечества — равнодушием и развратом, что скоро заставит саму природу либо избавиться от людей, либо изменить их в лучшую сторону.
Поскольку последнее не может произойти без нашего непосредственного участия, будет целесообразно предвосхитить ожидаемый катаклизм и осознать себя частью Творения Божия во всей своей полноте и ответственности. Восхититься Промыслом Божием и вручить свою судьбу в руки дерзающих понимать Пути этого Промысла. Сложить навсегда с себя бремя личного выбора в пользу выбора своего народа. Раскрыть белоснежные крылья Абсолютной Веры — и с этого мгновения начать отсчёт истории всего человечества для себя лично.
Наверное, именно это имел в виду итальянский аристократ, но, будучи не просвещён Светом Истинной Веры, заплутал тропами сомнений и несоответствий. В ином случае основной труд его жизни назывался бы не «Языческий империализм», а «Ортодоксальный».
Но будем надеяться, что и эта прекрасная книга когда-нибудь будет написана рукой неравнодушного.