В статье, озаглавленной «Еврейская “тайна” и “добродетель” Илии» Жан Рейор кратко ссылался на проблему выживания иудаизма в связи с духовным влиянием пророка Илии. Четверть века спустя мы сами развернуто говорили о еврейской “тайне” в нашей статье «Синайская теофания» [2]. Сейчас мы предлагаем исследовать функцию Илии, не только в связи с иудаизмом, но также и в ее универсальном аспекте. Чтобы сделать это, начнем с отрывка из Св. Писания, который рассказывает о восшествии Илии на небеса и об инвеституре его непосредственного духовного ученика, Елисея:

В то время как Господь [3] восхотел вознести Илию в вихре на небо, шел Илия с Елисеем из Галгала. И сказал Илия Елисею: останься здесь, ибо Господь посылает меня в Вефиль. Но Елисей сказал: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли они в Вефиль. И вышли сыны пророков, которые в Вефиле, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Господь вознесет господина твоего над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите. И сказал ему Илия: Елисей, останься здесь, ибо Господь посылает меня в Иерихон. И сказал он: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пришли в Иерихон. И подошли сыны пророков, которые в Иерихоне, к Елисею и сказали ему: знаешь ли, что сегодня Господь берет господина твоего и вознесет над главою твоею? Он сказал: я также знаю, молчите. И сказал ему Илия: останься здесь, ибо Господь посылает меня к Иордану. И сказал он: жив Господь и жива душа твоя! не оставлю тебя. И пошли оба. Пятьдесят человек из сынов пророческих пошли и стали вдали напротив их, а они оба стояли у Иордана. И взял Илия милоть свою, и свернул, и ударил ею по воде, и расступилась она туда и сюда, и перешли оба посуху. Когда они перешли, Илия сказал Елисею: проси, что сделать тебе, прежде нежели я буду взят от тебя. И сказал Елисей: дух, который в тебе, пусть будет на мне вдвойне. И сказал он: трудного ты просишь. Если увидишь, как я буду взят от тебя, то будет тебе так, а если не увидишь, не будет. Когда они шли и дорогою разговаривали, вдруг явилась колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо. Елисей же смотрел и воскликнул: отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более. И схватил он одежды свои и разодрал их на две части. И поднял милоть Илии, упавшую с него, и пошел назад, и стал на берегу Иордана; и взял милоть Илии, упавшую с него, и ударил ею по воде, и сказал: где Господь, Бог Илии, — Он Самый? И ударил по воде, и она расступилась туда и сюда, и перешел Елисей. И увидели его сыны пророков, которые в Иерихоне, издали, и сказали: опочил дух Илии на Елисее. И пошли навстречу ему, и поклонились ему до земли, и сказали ему: вот, есть [у нас], рабов твоих, человек пятьдесят, люди сильные; пусть бы они пошли и поискали господина твоего; может быть, унес его Дух Господень и поверг его на одной из гор, или на одной из долин. Он же сказал: не посылайте. Но они приступали к нему долго, так что наскучили ему, и он сказал: пошлите. И послали пятьдесят человек, и искали три дня, и не нашли его, и возвратились к нему, между тем как он оставался в Иерихоне, и сказал им: не говорил ли я вам: не ходите? (4 Царств 2: 1–18).

Через слова Илии Св. Писание показывает, что Илию не могли найти, потому что он воистину поднялся на небо. Согласно иудео-христианской традиции, пророк Илия не только вознесся живым на небо, но и, после вознесения, много раз тайно спускался и продолжает таинственно давать о себе знать на земле. Тем самым, в иудаизме он незримо присутствует при каждом обрезании младенца на восьмой день после рождения, а также на каждой пасхальной трапезе, празднуемой в семье; вдобавок он открывает себя некоторым духовным лицам, чтобы посвятить их в Тайны Писания. Для большинства Израиля его присутствие означает благословение, которое нисходит прямо с небес, а для избранных он представляет, более специальным образом, просвещающее влияние. Манифестация Илии предназначена в мире, который движется к своему концу, для того, чтобы оживить изучение и соблюдении Моисеева Закона и в особенности духовную реализацию его Тайн. Это можно вывести из герменевтического толкования следующего заключительного отрывка Книги Малахии (4:4–6):

Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве для всего Израиля, равно как и правила и уставы. Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием (Мал. 4:4–6).

Отрывок из Писания, который мы только что процитировали, насыщен смыслом – он указывает, среди прочего, на две различные миссии Моисея и Илии: первый по преимуществу связан с «Законом» или «Учением» (Тора, Пятикнижие), второй – с «пророками» (Небиим) – и, в более широком смысле, также с «агиографами» (Кетубим). В целом все эти откровения и составляют Ветхий Завет. Закон Моисеев, или Пятикнижие, заключает в себе совокупность экзотеризма и эзотеризма Израиля; его тексты вспоминались и развивались – и дополнялись сообщениями о послемоисеевых событиях священной истории – пророками и агиографами (под этим последним названием объединяются Псалтырь, Книга Притчей, Книга Иова, Песнь Песней, Книга Руфи, Плач Иеремии, Екклесиаст, Книги Эсфири, Даниила, Ездры, Неемии и Паралипоменон). Что касается Илии Фесвитянина, он не оставил никакого пророческого сочинения, но появляется, как мы видели, в Книгах Царств: среди пророков он представляет тип «скрытого учителя», который инициирует избранного от Израиля в эзотерическую и универсальную мудрость Торы. Другими словами, в отрывке из Малахии, цитированном выше, «Моисей» обозначает экзотерическое наследство Израиля, подразумевающее эзотеризм, в то время как Илия оживляет экзотеризм с изначальной точки, делая эзотеризм явным для избранных и осознанным ими. В конечном счете, «Илия» обозначает не только эзотеризм и его влияние на еврейский экзотеризм, но также эзотеризм в его универсальности, который связывает мистерии Торы с мистериями всех аутентичных традиций Востока и Запада.

* * *

В своей универсальности Илия выходит за пределы своей чисто израильской значимости и присоединяется к единогласной Традиции, которая, согласно учению, находящемуся в большинстве религий, восходит к откровению от Бога, данному первому человеку. Это откровение, выраженное, по еврейскому эзотерическому толкованию Библии (Быт. 11:1), на «одном языке», или примордиальная Традиция человечества, была разделена в результате смешения духов в Вавилоне. Она размножилась на несколько изначально параллельных «языков» или традиций, затем на те традиции, которые последовали за ними и часто сосуществовали на протяжении истории. Каждая из этих традиций просто обновляла своим собственным способом первое и универсальное откровение Единого, которое предопределено в конце к своей полной и окончательной реставрации во времена последней теофании. Она объединит откровение «Мессии Славы», которого ожидают на только верные трех авраамических религий, но и, тем или иным образом, приверженцы большинства живущих религий. С Мессией или «Помазанником Господним» (ха-Машиах по-еврейски, аль-Масих по-арабски, Христос по-гречески) с небес сойдет и новая единогласная Традиция человечества, которую Илия призван подготовить в своей роли непосредственного предшественника Спасителя; он сам спустится с небес, чтобы «уготовить путь» для Мессии, в то время как Моисей – или моисеизм – действовал ранее как «вестник» Помазанника. Эти Моисеево «провозглашение» и Ильино «приуготовление» были подтверждены, среди прочего, на горе Фавор, где, согласно христианству, Иисус во время Своего Преображения открыл Себя трем Своим ученикам в Своей будущей славе.

…Взял Иисус Петра Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! Хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии (Мф. 17:1–5).

Эта история из Евангелия подтверждает важность, придаваемую Малахией Илии рядом с Моисеем и в отношении к Мессии. Действительно, когда Бог, увещевая Израиль соблюдать закон Моисеев, добавляет устами Малахии: «Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступлением дня YHWH, великого и страшного», Он тем самым открывает, что Илия должен вернуться на землю, как чтобы во многом дать жизнь Моисееву пути, так и чтобы приготовиться к пришествию Мессии; ибо «день YHWH» есть день, который увидит начало будущего Царствия Помазанника: он приведет в движение, говорит традиционное толкование, переход от текущего цикла человечества к Мессианскому Царству, понимаемому в своей вечной полноте – переход, который подразумевает конец нашего мира, воскресение мертвых и Страшный Суд. В то время в этом мире царят зло, страдание и семрть, в грядущем мире, сформированном из «нового неба и новой земли» (Ис. 65:17; Откр. 21:1), «и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет» (Откр. 21:4). В этом новом мире, который будет подобен уникальному граду духовного мира и союза, названному Новым Иерусалимом (Отк. 21:2), каждый человек будет не подверженным порче святилищем, в образе Того, кто есть величайший новый Человек, Мессия, центральный живой храм Единого, который воистину присутствует: они «узрят лице Его» (Откр. 22:4), и это единодушное блаженное видение, это единство или духовный мир подготовляются, согласно общей традиции Израиля и христианства, Илией, вечно живым пророком. Иудаизм даже утверждает, что приуготовительный труд Илии будет также включать воскрешение мертвых, в то время как в христианской перспективе именно Мессия дарует мертвым жизнь прежде, чем будет судить их.

* * *

Когда, ближе к концу времен, Илия вернется, чтобы возвестить миру духовный мир, который Мессия найдет навсегда, когда «первые творения исчезли», он возвысит свой голос так громко, говорит еврейская традиция, что он будет слышен с одного края земли до другого. Это означает, что миссия Илии не ограничена только Израилем, но распространится на все народы и тем самым на все религии. Таково же и универсальное значение процитированных выше слов Писания: «И он обратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы Я, придя, не поразил земли проклятием», то есть конец света не наступит прежде, чем последние люди, открытые к истине и благодати, будут спасены своими соответствующими традициями и приготовлены к пришествию Мессии. На самом деле, отношения между «отцами» и «детьми» здесь означают откровенную и спасительную традицию, аутентичные религии, открывающие дверь вечному спасению для верующих для тех, кто жаждет Абсолюта, доступа к окончательному духовному избавлению, союзу с Единым. «Сердце отцов» – это центральный внутренний аспект, суть традиции, ее эзотерическое, духовное и универсальное ядро; это также учения, методы и влияния, извлеченные из них. «Сердце детей» или верующих – это их духовная восприимчивость, их внутреннее принятия и восприятие того, что дано им их «отцами», или соответствующими традициями. Это принятие или восприятие выражено по-еврейски словом «каббала», которое стало синонимичным весьма конкретной эзотерической традиции, в которой Илия – невидимый Учитель, Мастер, тайно нисходящий в сей дольний мир, не только ближе к Концу; со времен его вознесения в любую эпоху традиция нуждается в оживлении изнутри. Теперь, как мы только что видели, когда Конец приближается, нисхождение Ильина учения и влияния будет распространяться; оно будет ощущаться в принципе у всех «отцов», всех по-настоящему ортодоксальных религий. Илия «провозгласит мир» среди них, то есть он откроет их сущностное и трансцендентное единство, которое будет обнаружением времени конечного прихода Мессии, и только тогда – в новой единогласной форме утверждения Единого.

«В тот день будет Господь (YHWH) Един [божественная сущность откроется человечеству как единственное реальное Присутствие], и Имя Его [способ Его утверждения] едино [для всех верующих мира]» (Зах. 14:9).
Один аспект, специфический для универсальной функции Илии, присущ тому факту, что эта функция может быть выполнена не только Илией. Фактически его миссия, проистекающая из него посредством его универсального влияния, может быть совершена не только самим Илией, но и путем делегирования, при помощи представителей избранных от различных религий; каждый из них оживляет свою собственную религию – и стимулирует другие, при необходимости – из ее «сердца», из духовной сущности традиции. Эта сущность отождествляется с трансцендентной и универсальной реальностью всех религий; она проявляется себя как исключительная истина, лежащая в основе метафизики, космологии и учения о человеке, как они выражают себя через различные традиции; она открывается себя как единство внутри их многообразия, без слияния их соответствующих форм, которым предназначено, повторим, быть поддерживаемыми как они есть вплоть до конечного пришествия Мессии. Поэтому Илия означает не только пророка, посланного к Израилю, но также и универсальную функцию, которая может быть исполнена несколькими людьми, как в иудаизме, так и внутри других традиций, и какими бы ни были имена, даваемые этими традициями уникальному небесному источнику этого нисхождения «Духа, который дышит, где хочет». Возможность размноженной персонификации Илии становится очевидной в Евангелии, которое отождествляет Иоанна Крестителя с тем, кто «вопиет в пустыне и приготовляет путь Господу» (Мф. 3:3; Лк. 3:4–6; Ин. 1:23). Тот, кто тем самым впервые указан Исайей (40:3), и есть – согласно еврейской традиции – предтеча Мессии, бессмертный пророк Илия. Иоанн Креститель отказался от смешения с ним; однако он подтвердил, что именно о нем говорил Исайя, и этим кажущимся противоречием он сделал ясным, что, не будучи Илией лично, он выполнял ильинскую функцию в свое время и в своей сфере. В самом деле, Евангелие подтверждает, что именно он предшествует Мессии в Его первом пришествии, а после обезглавливания Иоанна Крестителя Иисус продолжает предсказывать возвращение Илии, на этот раз для периода, предшествующего парусии: «Илия должен прийти и устроить всё» (Мф. 17:11; дословно: «Илия воистину должен прийти первым и восстановить всё»). В дополнение к этому, представляется, что ильинскую функцию в христианству также выполняет апостол Иоанн, о котором Иисус говорит Петру: «Если Я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того?» (Ин. 21:22, 23).

* * *

Мусульманская традиция также имеет функцию, соответствующую Ильиной, и утверждает, что ее исполняют в особенности два человека, каждый из которых имеет свое поле деятельности. Мы имеем в виду не самого Илию, который упоминается в Коране наряду с Иисусом (6:85), а также в своей битве против поклонников Ваала (37:123–132); во-первых, это аль-Хизр или аль-Хадир, «зеленый» или «зеленеющий», который в эзотерической традиции ислама облечен теми же самыми фундаментальными характеристиками, что и Илия, или по крайней мере присущими его функции как духовного Мастера, «вечно живого» и внезапно нисходящего из надземного мира, чтобы проявить себя в тайне кому-либо, стремящемуся к Абсолюту. Он, прежде всего, Наставник духовных отшельников, тех избранных существ, которым он открывает себя как океан изначальной и универсальной мудрости, как неиссякаемый источник просвещения, как хранитель и податель «воды жизни». А второй человек, который отражает Илию в исламе – это тот, кто придет в Конце, чтобы основать то, что иудеохристианская традиция называет «Славным Царствием Мессии», он – аль-Махди, «руководимый» Богом. Шиитский ислам отождествляет его с двенадцатым имамом, живущим сокрытым на протяжении столетий и должным вновь появиться, чтобы исполнить свою эсхатологическую работу. Согласно мусульманской традиции, Махди откроет и подробно разъяснит, что Иисус «Мессия, сын Марии» будет призван сойти с небес синтетическим образом; это открытие и разъяснение ислам называет «Книгой Пергамента и Суммы всего» (Китаб-уль-Джафри ва-ль-Джами’а). Согласно эзотерическому толкованию Корана, приписываемому Аль-Кашани, эта «Книга будет прочитана [ее содержание будет сделано явным] такой, какова она в реальности [а не просто словом или устами] им [Махди] одним». Эта книга «включает то, что было [во всей вечности, то есть “вечный Указ” или вечные архетипы вещей] и что будет [проявление этого Указа, то есть “предназначенная судьба” вещей]. Это Книга, приход которой был обещан [и манифестация которой, с одной стороны, открывает архетипы или мектафизику, а с другой стороны, управляет эсхатологическим или мессианским событием]. Это согласуется со словом Иисуса, мир Ему: “Мы принесем вас нисхождение [ат-танзиль] Слова, но именно Махди придет с его истолкованием [ат-таввиль: “реальное” истолкование или земная реализация этого нисхождения] в конце времен”» [4].

Таким образом, мы обнаруживаем здесь роль Илии, поскольку он «должен прийти, чтобы восстановить всё» во время перехода от настоящего мира к будущему. Согласно иудейской точке зрения, он восстановит всё, начиная с духовного, и в первую очередь, внутри Израиля. Он начнет с разъяснения сынам Израилевым всего, что стало для них неясным в Законе Моисеевом из-за их отступления от этого Закона, которое принесло им цепочку разрушений их Храмов, их рассеяния и преследования по всему миру. Даже их традиционное толкование Закона было проникнуто этой нарастающей темнотой, этой неопределенностью духа, особенно как показано в Вавилонском Талмуде, где можно найти многочисленные неубедительные интерпретации Писания, которые заканчиваются загадочным термином тейку, которое пишется TeIQuV. Этот термин – просто соединение начальных букв четырех слов, образующих фразу Тишби Йерарец Кушиот Вейабаот, «Фесвитянин (Илия) разрешит трудности и проблемы», то есть все традиционные или духовные вопросы, которые остались в ожидании из-за недостатка пригодных объяснений, найдут свое решение через пророка Илию, когда он придет, чтобы подготовить пришествие Мессии. Илия не только решит проблемы, относящиеся к уже упомянутым незавершенным отрывкам талмудического истолкования, но также научит Израиль совершенной и божественной интерпретации божественного Слова, открытого Торой Моисея; вдобавок он разомкнет конечное откровение содержания Торы, так что каждый «увидит» и «проживет» эсхатологические пророчества Писания. Это откровение вечной Истины и эта актуализация мессианских пророчеств образуют содержание «Книги Правосудия» (Сефер ха-Яшар, дословно «Книга Праведного»), которую должен принести Илия и которая соответствует Книге Махди. Согласно еврейской традиции, вся Тора Моисея пропорционально представлена всего лишь одной строчкой Сефер ха-Яшар, что значит, что данная «Книга», в силу достоинства не только «писаного», но и «оперативного» характера, будет конечным исполнением Писания, «реализацией», которая по определению зайдет далеко за пределы «буквы». В то же самое время иудаизм молчаливо отводит остальные «строчки» этой «Книги» в распоряжение всех божественных откровений, какими бы они ни были, каждое из которых формулирует или объявляет своим собственным способом одну и ту же вечную Истину и одно и то же Предназначение человека и мира. «Книга» Илии – это интегральная Мудрость единогласной Традиции и эсхатологической Манифестации уникального Принципа. Илия представляет для евреев переход от их традиционной исключительности к универсальности, которой они тоже обладают, поскольку они утверждают, что Фесвитянин возвысит для объявления духовного мира свой голос так громко, что он будет слышен от одного края мира до другого; и Знатоки Закона учат, что «праведники всех народов имеют свою часть в будущей жизни», и более того, что все «люди, не являющиеся идолопоклонниками, могут считаться “израильтянами”».

* * *

Сказав это, «Книга Илии», в сравнении с которой Тора Моисея представлена пропорционально лишь единственной строчки, сама по себе является не более, чем прообразом «Торы Мессии», духовная реальность которой относится к «Новому Завету» в полном смысле этого слова, а именно к будущему состоянию вечного союза человечества и Бога. Илия должен восстановить всё во имя и в виду этого духовного «мира», который Мессия принесет однажды и навсегда: он будет кристаллизован навечно в Новом Иерусалиме, «основанном миром и для мира», в соответствии с этимологией Йерушалаима. Снова и снова на протяжении веков Илия спускался, чтобы подготовить с помощью тех, кого он вдохновляет, это конечное состояние человечества. Постепенно, ближе к Концу, более интенсивно и общо, он открывает духовное и универсальное состояние, трансцендентное единство всех аутентичных религий. Оно таково, как если бы кто-то терпеливо конструировал сияющий город, помещая один светоносный камень на другой.

Мотивирующую силу этого труда можно назвать «ильинским течением», по крайней мере, в сфере иудео-христианской традиции, в то время как другие традиции имеют свои собственные термины для описания этого универсального течения. По терминологии каббалы, данное течение принадлежит к «реке высшего Эдема», к «реке Йобель» или «великого Юбилея», являющейся финальным Избавлением. Книга Откровения называет ее «рекой воды жизни, светлой, как кристалл» (22:1): она кристаллизуется в «прекрасные камни», в неугасимые светочи Нового Иерусалима. Новый Град Бога и людей воистину будет подобен единому великому кристаллу, мириады граней которого будут сиять – по Откровению (21:18–21), навсегда – подобно яспису, сапфиру, халкидону, смарагду, сардониксу, сердолику, хризолиту, вириллу, топазу, хрихопрасу, гиацинту, аметисту и жемчугу. Купаясь в свете «чистого золота», все эти камни будут аспектами одного «фундаментального Камня» мира, единственного божественного Присутствия, открывающего Себя всему будущему человечеству.

Сталкиваясь с этим эсхатологическим учением, в котором Илия или духовное течение, носящее его имя, играет ведущую роль, можно задаться вопросом, в какой степени это затрагивает современного человека. Сейчас все традиции утверждают, что мы живем в финальную эпоху. Но входить в детали традиционных критериев, относящихся к циклам человечества, значило бы уходить далеко за рамки этой статьи. В любом случае, мы не намерены озабочиваться продолжительностью финальной эпохи: для нас достаточно посмотреть на вещи, каковы они, безошибочно, сегодня. Что мы видим, среди прочего, так это то, что человечество накликает на себя свое тотальное разрушение чудовищным материалом, то есть тем, что оно создало для себя при помощи так называемого научного прогресса; он фактически приближает мир к Концу. Даже если, согласно традициям, Бог, а не человек положит конец миру, это разрушение будет Его ответом на прометеизм или люциферианство, которые привели человечество к его нынешнему затруднительному положению и которые никогда не прекратят наращивать свою провокацию Небес.

Сегодняшняя ситуация показывает всем, кто имеет очи, чтобы видеть, что «панцирь», созданный материализмом, который пытается заточить наш мир все больше и больше, вплоть до точки удушения, начинается «раскалываться». Это выглядит словно трещины, сформированные в основаниях земли, посредством которых просачиваются подчеловеческие и хаотические элементы. Кажется, что эти пагубные влияния умножаются, не только как грубые, скотские силы, опрокидывающие всю современную цивилизацию, верившую, что она установилась навеки, заменив старые традиционные культуры, но и как псевдотрадиционные или псевдодуховные течения, которые сбивают с пути, прежде всего, молодежь, жаждущую истинной природы вещей, Истинного и Реального. К счастью, мир самим фактом своего существования предполагает по определению некоторое равновесие, каким бы ненадежным оно ни было. Когда земной щар – подхватим снова нить нашего символизма – начинает раскалываться, согласно традиционным учениям, трещины возникают не только «снизу», но и «сверху». Через верхние трещины, представляющие открытие Добра и Благодати перед лицом восстающего из бездны зла, проникает духовный свет, который может осветить «сердца детей» Адама и обратить их вновь к «сердцам отцов», к духовности традиций.

Эта духовность, вопреки множеству противотечений, спущенных с привязи «Врагом», кажется, расчищает путь для себя самой, о чем свидетельствует на поверхностном уровне, среди прочего, растущий интерес к сравнительному религиоведению, метафизике Востока и Запада и различным аутентичным путям, ведущим человека к Абсолюту. Но нужно проявлять большую осторожность в отношении современной литературы, относящееся к этой единогласной духовности, чтобы различать то, что действительно выражает истину, данную в откровении традициями, и то, что представляет собой лишь несовершенный или даже полностью искаженный подход. Истинное «ильинское течение» усилится, по Писанию, прямо пропорционально прогрессивному затемнению мира, и так будет продолжаться до самого последнего момента. Тогда «…будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; старцам вашим будут сниться сны, и юноши ваши будут видеть видения. И также на рабоы и на рабынь в те дни излию от Духа Моего. И я покажу знамения на небе и на земле: кровь и огонь и столпы дыма. Солнце превратится во тьму [и луна – в кровь], прежде нежели наступит день Господень (YHWH), [великий и] страшный. И будет: всякий, кто призовет Имя Господне, спасется» (Иоиль 2:28–32).

Перевод с английского языка Максима Медоварова

Примечания

Статья впервые опубликована: Studies in Comparative Religion. 1979. Vol. 13. № 1, 2. Лео Шайа (1913–1985) – швейцарский традиционалист, специалист по каббале и суфизму.

[1] Études Traditionelles. № 280. Dec. 1949.
[2] Études Traditionelles. № 442-445. 1974.
[3] В соответствии с еврейской практикой, Лео Шайа транскрибирует тетраграмму YHWH без вставки гласных (в русском переводе – Господь).
[4] Ср. Études Traditionelles. № 380: статья Абдур-Раззака аль-Кашани «Эзотерическая интерпретация Корана: об изолированных буквах» (перевод и комментарии Мишеля Вальсана, об Идии и Хизре); ср. также статью А.К. Кумарасвами «Хваджа Хадир и источник жизни» в Études Traditionelles. № 224-225 (специальный номер, посвященный суфизму).

Комментарии Антона Шмакова.

Цитаты Малахии приобретает особый смысл с учетом того факта, что в Иудаизме Малахия считается последним пророком, аналогом исламского "хатм аль-анбийя". Некоторые талмудические мудрецы полагают, что Малахия - то же лицо, что Эзра. Не забываем, что Шайа сам пришел в традиционализм из иудейства.

Ильинская функция, видимо, должна быть тесно связана с Францией. В иудейской традиции «Франция» называется «Царфат». В Библии, Царфат (в синодальном переводе – Сарепта) – город, где нашел прибежище пророк Илия. Там он воскресил сына вдовы (термин «сын вдовы» - тема для особого разговора).

Характерен контекст, что Илия идет в Царфат, когда «поток [Традиция?] высох, ибо не было дождя на земле» (3 Царст, 17:7). И воскресив «сына вдовы», он говорит, что у нее «мука в кадке не истощится, и масло в кувшине не убудет [опять же понимаемые аллегорически] до того дня, когда Господь даст дождь на землю».

Мой дополнительный комментарий.

В то же время статья Лео Шайи, безусловно, побуждает поднять и смежный вопрос, о т.н. "иоанновской функции". Несомненно, что и Иоанн Креститель, и Иоанн Богослов отчасти исполняли "ильинскую функцию", однако представляется, что есть основания говорить и отдельно об иоанновской функции, в календаре преимущественно привязанной к середине зимы и середине лета, в то время как Илия более связан с концом лета - началом осени (ср., однако, присутствие Иоанна наряду с Илией при Преображении). Другая параллель: Илия возносится живым на небо - Иоанна, в отличие от него, еще живым кладут в могилу, но его тело исчезает, и он также вернется перед Концом. Данный мотив выводит нас уже на параллели и в иных традициях: речь идет о мотиве исчезновения тела после предполагаемой (и никогда не фиксируемой явно) смерти. На ум приходят минимум две параллели из художественной литературы традиционалистски ориентированных авторов (Берен у Толкиена и Чудотворцев у Микушевича, причем оба автора на протяжении нескольких десятилетий сознательно сопоставляли данных персонажей с самими собой).