1. Ботинки Ван Гога

Те, кто внимательно следил за развитием событий, последовавшим непосредственно за кровавыми событиями октября 1993, быть может вспомнят кадры взятия ОМОНом Виктора Анпилова, скрывавшегося на даче у своих единомышленников. Стремящееся угодить власти телевидение, снимавшее с определенным сладострастием арест "бунтовщика" и "красного агитатора", крупным планом взяло в камеру его ботинки, с развязанными шнурками и комьями прилипшей рыжей грязи. Эти ботинки были в глазах идеологов "чистого", блестящего мира казино, банков, отелей, сникерсов и "новых русских", с красными рэкетирскими харями и лакейскими бабочками, очевидным доказательством вины Анпилова, "Трудовой России", символом и приговором русскому народу, представляющемуся этим "новым русским" неумным и опустившимся, ленивым и недееспособным быдлом. Позже, выйдя из тюрьмы, сам Анпилов объяснил, что это была дачная, рабочая обувь хозяина того дома, в котором он скрывался, и что он просто не успел разыскать в суматохе ареста и унижений свои собственные ботинки. На самом деле, это не так уж и важно. Символ и миф важнее фактической действительности, и стоптанные, потерявшие форму ботинки, с налипшей землей, конечно, в глазах миллионов людей, действительно, ассоциируются с трудовымм народом, с рабочим классом, с той глубинной, низовой, простой и незаметной Россией, которая ушла в подполье с приходом сверкающего искусственно-неонового мира либералов, пропала из виду, была с раздражением вытеснена из иллюзорного потока сфабрикованной телеинформации.

В свое время крупнейший современный философ Мартин Хайдеггер написал блестательное эссе, посвященное метафизике картины Ван Гога, изображающей натюрморт с ботинками. С точки зрения Хайдеггера, самым главным элементом этого знаменитого произведения были не сами ботинки, а налипшая на них Земля, грязь, почва, грунт. Хайдеггер утверждает, что земля или грунт символизируют в картине О с н о в у, ту базовую субстанцию, отправляясь от которой начинается создание Формы, Нового Мира, Нового Творения. Важно также, что по немецки "почва" произносится "Grund" (отсюда русское "грунт"), и это же слово означает "основу", "основание, "то, на чем держится все" в самом широком смысле. В этом же эссе Хайдеггер сформулировал одну мысль, которая по немецки звучит так -- "Wann der Schopffer eine Welt aufsteht, stellt er die Erde hervor." Приблизительно это можно перевести следующим образом: "Когда Творец устанавливает мир, он выставляет Землю". Иными словами, всякая глубинная бытийная творческая деятельность, всякое творение подлинного Нового обнажает субстанцию, базу, землю, таинственную и скрытую вплоть до этого мгновения Творения основу Бытия. Почва на ботинках у Ван Гога -- это голос глубин реальности, символ того, на чем стоит мир.

Эта земля у Ван Гога, так блистательно распознанная и осмысленная Хайдеггером, и грязь на ботинках арестованного Анпилова -- о д н а и

т а ж е с у б с т а н ц и я, один и тот же символ, одна и та же таинственная и глубинная реальность. Подобно тому, как основой мироздания является земля, так и основой социального бытия является народ, тот незаметный, угрюмый и неброский, темный и простой народ, дух которого воплощает в себе красный вожак "Трудовой России" и харизматический лидер непримиримой оппозиции. В оценке качества эстетического образа Анпилова проявляются не только различия политических симпатий или идеологических предпочтений, не только вопросы стиля или тактические приоритеты. Анпилов символизирует собой социальную Почву, землю, народную и национальную Основу, на которой и из которой радикальная оппозиция собирается созидать свой новый справедливый Порядок, русский порядок духовного братства и материального равенства. Тот, кто избегает этой народной стихии, кто презрительно и трусовато отворачивается от нее -- тот не просто заявляет о своем идеологическом несогласии с новыми русскими коммунистами, но предает народ, отделяет себя от национальной и социальной основы, базы, почвы; тот, косвенно служит тому строю, против которого борется сейчас Россия, подлинная Трудовая Россия, ушедшая в радикальную оппозицию. Творцы не боятся Почвы, земли, ее вида, ее развороченной, красной плоти. Они любят ее, они созидают ее, они без колебаний выставляют ее на показ, вместе с новым преображенным Миром. Те, кто боятся з е м л и, те не созидатели Порядка, но узурпаторы, паразиты на теле Гармонии, в сотворении которой они не принимали никакого участия. Те, кто действительно способны создать Порядок, любят хаос и страсть стихий; в их преодолении, в их преображении, в их укрощении -- смысл и величие истинного созидания, истинного творчества. Предпочитающие уже раз и навсегда устроенные системы, организации, структуры -- не носители Порядка, но эксплуататоры чужого подвига, чужой страстной судьбы. Более того, консерваторы, не споспобные на великое отрицание и прямое столкновение с миром некурощенных стихий, не охраняют Порядок, но в конечном счете подтачивают, разлагают, разъедают его, не в меньшей степени, нежели откровенные нигилисты и разрушители.