Хотите показать иноверцу-иностранцу "Русский мир"? Ведите его в лес, да и оставляйте там. Выберется - наш. Не выберется, что ж, будет лисам пир, лешему помощь
Россия то не только через теплую морскую водичку крымскую познается, но через ледяную пустыню, лихих людей, о которых на привалах не рассказывают, да через непроходимые чащи. В них все мы! Даже те, кто давно в каменных казематах городских позабыл как березка выглядит.
Как вещали, пели когда-то старцы слепые по базарам да ярмаркам: "Стоят леса темные от земли и до неба". И были в тех песнях не только леса, но и могучие русские богатыри, меряющиеся силами с самим хаосом природы. Но всегда ли побеждали они? Нет. Тяжко это.
Стоят неодолимой плотной стеной хвойные дебри, и нет через них ни прохода, ни проезда. Только птицам под стать и под силу путаные трущобы еловых и сосновых боров, эти темные "сюземы" или "раменья", как их зовут на севере.
А человеку? А человек - мошка, комаришка. Удастся сюда войти ему, да не удастся выйти. Но и поделом!
Раз уж в русских чащах глохнут даже самые страшные огненные пожары, теряют силы пламенные вихри, то куда человечку выжить?
Сюземы тем уже страшны, что здесь на каждом шагу, рядом с молодой жизнью, стоят тут же деревья, приговоренные к смерти и валяются уже окончательно сгнившие и покрытие, как гробовой доской, моховым покровом.
Но то бытие. И рядом с младенцем жутко глядится морщинистый старик.
Страшнее, что всякое движение здесь, кажется, замерло; всякий крик пугает до дрожи и мурашек в теле. Света нет. Колеблемые ветром древесные стволы трутся один о другой и скрипят с такою силою, что вызывают острую, ноющую боль под сердцем.
Здесь чувство тягостного одиночества и непобедимого ужаса постигает всякого, какие бы усилия он над собой ни делал. Здесь всякий ужасается своего ничтожества и бессилия. Здесь родилась безнадежная вера дикарей и сложилась в форму шаманства со злыми, немилостивыми богами. В этих трущобах поселяется и издревле живет тот черт, с которым до сих пор еще не может разлучиться воображение русского православного люда. Среди деревьев с нависшими лишаями, украшающими их на подобие бород, в народных сказках и в религиозном культе первобытных племен, издревле помещены жилища богов и лесных духов. В еловых лесах, предпочтительно пред сосновыми, селится и леший - дух вольный, как его кличут в Пошехонье.
В Олонецкой же губернии лешего зовут "лядом". Крикнет в порыве минутной злости бабка ребеночку:
- "Ляд тя возьми, черт поханый" - а ребеночек то и того, пропадет. Знать леший прибрал, прикопал дитя под кривой осиной, укрыл до поры ледяным мхом червивым.
Хотите познать русскую изнанку? Познакомьтесь ка с лешим-батюшкой.
Есть у леших свой царь-воевода, есть у них свои тайные имена. Если кто-либо из его подданных обидит лесника, — последний говорит заклятье, жалуясь в нем на "праведного леса", причинившего лихо, и просит избавить от беды.
Раньше, бывало, и грамотки царю в Москву посылали, а царское величество в ответ два приказа московских стрельцов да две сотни донских казаков на борьбу с нечистью отправляли, чтобы вырубили они лес в пень.
В подтверждение такой острастки около рябины укладывалась охотниками-егерями грамотка.
Старожилы лесные, перед отправлением на сплав или рубку, умели предохранять себя, знали, как "заклясть леса". Они отыскивают лядину, возвышенность, обросшую мелким лесом, обязательно рябиновым. В ней-то, в рябине и вся сила обороны.
Вырубалась такая ветка у которой была бы "отростелина", и еще несколько рябиновых палочек.
Одни против сердца держались, другие на спинном хребте, а без тех и других наговор царю Мусаилу не был действителен.
Вот такие они - наши леса, наши топи болотные. Русский шиворот. Темная сторона, отражающая нас куда лучше порой, чем сторона светлая.