Характеристика туристских мифов Алтая.

Подавляющее большинство туристских мифов Алтая имеют давние истоки, так как основаны на мифах алтайских народностей. Но при этом они чаще всего носят, в той или иной мере, упрощенный и адаптированный к современным условиям и сфере применения характер, то есть являются результатом более поздней переработки.

Наглядным примером в этом отношении могут служить мифы, объясняющие название озера Ая, которых насчитывается около десятка. В некоторых из них (по-видимому, наиболее аутентичных) название озера и его происхождение связывается с Луной (по алтайски – «ай»), в других (очевидно более поздних) - с различными, в первую очередь русскоязычными, возгласами: «Ай-я!», «Ах, я!», «Ай!», «А я?» [2].

Проведенный анализ туристских мифов Алтая показал, что наиболее частое подтверждение находит первый тезис концепции А. Ф. Лосева о том, что «мифы могут иметь реальную, или точнее фактическую, в том числе – историческую, основу, однако в мифах она изображается образно и наглядно, приукрашивается и гиперболизируется, то есть – мифологизируется» [5, с. 55].

В пользу этого положения, в первую очередь, свидетельствует упоминание и описание конкретных природных и географических объектов, а также объяснение их происхождения и названий.

Чаще всего в туристских мифах Алтая рассказывается о природных объектах, таких как: реки (Бия, Катунь, Обь, Чуя, Алей, Шинок, Чульча, Ильгумень); озера (Ая, Телецкое, Ак-Кемское, Каракольские, Кёлюкон (Лебединое), Манжерок); горы (Бабырган, Синюха, Сартыкпай, Сарлык); водопады (Камышлинский); родники (Аржан-Суу); степи (Курайская); пещеры Тавдинские); курганы (Пазырыкские) [2].

В ряде мифов объясняются происхождение и внешний вид некоторых объектов флоры (водяной орех - чилим, береза), а также повадки и облик животных и птиц (летучая мышь, глухарь, кабарга, кукушка, кедровка) [2].

В некоторых мифах упоминаются такие природные явления и катаклизмы, как смена фаз Луны, засухи, сильные морозы и наводнения, а также связанные с ними неурожаи и голод (мифы об озерах Ая и Телецкое, миф о том, как Солнце и Луна людей спасали) [2].

Помимо мифов с описаниями природных объектов и явлений встречаются мифы, в которых дается объяснение названий некоторых населенных пунктов (села: Майма, Чепош, Ая, Кыркыла, Сараса) [2].

В некоторых мифах содержатся упоминания конкретных исторических событий: столкновения с завоевателями (мифы о Девичьих плёсах, Курайской степи, гибельной переправе (Кор-Кечу), березе (каянче), Шибе-крепости), в том числе с джунгарами (миф о том, почему на Алтае шаманов мало); контакты с Китаем (мифы о китайской принцессе и китайском драконе); взаимоотношения с русскими переселенцами (мифы о Майме-Чаргычаке, Молчи-Мергене, Кыркыле, чуди, алтайском алфавите) [2].

При этом реальная основа, которая находит отражение в туристских мифах Алтая, изображается наглядно, образно и метафорично.

Так, например, реки Алтая, зажатые скалами и камнями – «плачут», но затем, освобожденные богатырем Сартыкпаем – «смеются».

Река Катунь – это дочь хана, своенравная красавица – Катынг, которая «бежит», петляя между скалами, «прыгая» с камня на камень. Река Бия – пастух Бий, влюбленный в Катынг, со спокойным нравом. Встретившись, Катынг и Бий «обнялись», соединились и потекли вместе, образовав реку Обь.

Река Чульча – жена хана Теле, которая оплакивая смерть мужа, своими «слезами» наполнила долину, в результате чего, согласно одному из мифов образовалось Телецкое озеро, а сама Чульча – «говорливый» поток, который «жалуется» на свою несчастную судьбу.

Горы – это богатыри, в том числе – Сартыкпай, Сарлык, Бабырган. При этом гора Синюха – это сестра Бабыргана, с которой он обменивается «письмами» – снеговыми и дождевыми тучами;  и чем больше «скучают» брат с сестрой, тем больше выпадает дождей.

Обилие метафор и образов в туристских мифах Алтая иллюстрирует и подтверждает не только вторую часть первого тезиса концепции Лосева А.Ф., но и его пятое положение, согласно которому – «миф – символичен и может включать в себя схематические, аллегорические и жизненно-символические слои и аспекты» [5, с. 55].

Однако еще более наглядно символичность мифа можно подчеркнуть примерами числовой символики (в основном это – девять, семь и три), которая встречается в некоторых туристских мифах Алтая. Так, в мифе «О том, почему на Алтае шаманов мало?» отмечается, что у самого сильного кама (кам – шаман) было девять бубнов, а у второго по силе – семь. После сожжения алтайских шаманов по приказу джунгарского хана (огонь горел семь дней и семь ночей), в живых осталось трое [2].

У главных богов алтайских народов – Ульгеня и Эрлика по семь сыновей и девять дочерей [7, с. 34]. В мифе о творении указывается, что мир создавался в течении шести дней, а на седьмой день Ульгень спал; сотворенную Землю держат на себе три рыбы, а аркан, который держит голову одной из рыб, завит на трех столбах на небе [7, с. 39].

Ярким подтверждением четвертого тезиса концепции мифа А. Ф. Лосева, согласно которому, «миф как таковой или понимаемый буквально не является метафизическим конструктом, однако он может быть переосмыслен и интерпретирован с определенной метафизической или, в более широком смысле, – философской точки зрения…» [5, с. 55] могут служить различные варианты уже упомянутого мифа о творении.

По поводу метафизического переосмысления мифа можно согласиться с мнением А. М. Сагалаева, которое он высказывает, комментируя алтайские мифы о создании мира. «Образ моря (океана, реки, просто воды) как нельзя лучше иллюстрирует хаотичность и бесформенность нарождающегося мира, его текучесть и податливость. Вода – наиболее емкий символ хаоса, который предстоит разъять для того, чтобы упорядочить, превратить в Космос» [7, с. 25]. Интерпретация мифа с метафизической или, в более широком смысле, – философской точки зрения также подтверждается тем, что мифы о творении алтайскими богами-братьями Ульгенем и Эрликом, а также их ссора – это символ расхождения Неба и Земли, верха и низа, добра и зла, это диалог-конфликт (взаимодействие), противоречивое единство [1; 3; 10; 7, с. 30]. В результате мир и мораль представляются не так как в монотеистических религиях – однозначно раздвоенными, а цельными и взаимозависимыми несмотря на противоположности.

Вместе с тем, указанные мотивы также подтверждают уже рассмотренный четвертый тезис Лосева А.Ф. о символичности мифа.

Согласно второму положению концепции мифа Лосева А.Ф. «миф отличается непосредственностью и конкретностью. В мифах делается акцент на демонстрацию вещественной жизненной реальности, идеальное опредмечивается, телесное натуралистически подчеркивается» [5, с. 55].

Иллюстрациями и наглядными примерами в пользу данного тезиса могут служить следующие фрагменты из туристских мифов Алтая. В мифе о самоцветах указывается, что эти камни – кровь и внутренности чудовища Андалма-Муус. Схожим образом в одном из мифов об озере Ая объясняется происхождение красных ягод – это капли крови. В одном из мифов о Телецком озере говорится о том, что большой камень около одной из гор – это кремень злого духа, которого победил богатырь, а не зарастающие лесом «борозды» на одном из ее склонов – следы когтей чудовища [2].

Рассмотрение взаимосвязанных и взаимодополняющих друг друга первого, второго, четвертого и пятого положения на примере туристских мифов Алтая позволяет прийти к выводу о том, что здесь находит подтверждение и третий, наиболее общий тезис концепции мифа А. Ф. Лосева, в котором «миф – это определенный механизм или способ интерпретации в той или иной мере соответствующий фактической реальности. С точки зрения мифического субъекта он обладает своеобразной «мифической истинностью» и смысловой структурой» [5, с. 55].