«Юй-гун был человеком молодым, энергичным и мужественным, он любил бокс и занятия
спортом и мог, взяв в каждую руку по горшку, подпрыгивать высоко в воздух и кружиться при этом,
словно смерч.
В период Чунчжэнь (1628—1644) он отправился в столицу, чтобы участвовать в императорских
экзаменах (на получение высшей ученой степени), но слуга его вдруг заболел и не мог подняться. Это
была большая потеря для него. В то время на базаре был один известный предсказатель судьбы, который
мог знать даже о том, будет человек жить или нет; Юй решил отправиться к нему, чтобы справиться о
будущем своего слуги, но не успел он открыть рта, как предсказатель сказал: "Не о болезни ли вашего
слуги вы хотите спросить у меня, господин?" Пораженный Юй ответил "Да", и предсказатель
продолжил: "С больным ничего плохого не случится, а вот вы, господин, в большой опасности". Юй
бросил жребий. Предсказатель сложил гуа и испуганно воскликнул: "Господин, вам суждено умереть в
течение трех дней!" Юй от ужаса не знал, что и делать, но тут предсказатель мягко произнес: "Ваш
ничтожный слуга обладает кое-каким искусством; за десять золотых монет я отведу от вас беду". Юй
ответил, что рождение и смерть человека предопределены судьбой, и он не понимает, как может
колдовское искусство что-то изменить. Не дав согласия, он поднялся и хотел уже уйти, когда
предсказатель молвил: "Вы не хотите тратить пустячной суммы; надеюсь, вы не пожалеете об этом,
надеюсь, не пожалеете".
Все друзья Юя беспокоились о нем и советовали ему раскрыть кошелек и вызвать его
содержимым сострадание предсказателя, но он не хотел ничего слушать. Незаметно наступил третий
день, Юй сидел в гостинице и спокойно ждал, что же произойдет. В течение целого дня с ним ничего не
случилось; настала ночь, он запер дверь, подрезал фитиль лампы и, облокотившись на меч, сел, готовый
храбро встретить любую опасность. В водяных часах в первый раз закончилась вода, однако смерть все
не приходила. Он уже начал подумывать о том, чтобы лечь в постель, когда через щель окна до него
донесся какой-то свист. Он быстро обернулся и увидел, как в окно влезает маленький человечек с
копьем на плече; однако, только коснувшись ногами пола, он вытянулся и оказался ростом с обычного
человека. Юй схватил меч, вскочил со своего места и тут же что было сил ударил незнакомца; но меч
лишь рассек воздух — удар пришелся в пустоту. Призрак вновь уменьшился в размерах и стал искать
щель в окне, чтобы ретироваться, но Юй быстро размахнулся и еще раз ударил его, и на этот раз призрак
рухнул на пол. Юй поднес лампу и увидел на полу бумажного человечка, разрубленного на две части.
Спать Юй так и не решился. Он сел, как и прежде, чтобы ждать, и примерно через час в комнату
через окно забралось еще одно существо. Оно было ужасным и отвратительным и походило на призрака.
Не успело оно встать на пол, как Юй ударил его мечом и рассек на две половинки; и пока куски тела
продолжали извиваться на полу, он рубил их снова и снова, опасаясь, что призрак сможет подняться.
Все удары приходились в цель и отдавали так, словно попадали во что-то твердое; потом, осмотрев
место, Юй увидел глиняного человека, изрубленного на мелкие кусочки.
На этот раз Юй пододвинул стул к самому окну и стал следить за щелью. Прошло немало
времени, прежде чем он услышал за окном звук, похожий на рев буйвола, и одновременно что-то
ударило в раму с такой силой, что стены дома затряслись и задрожали и, казалось, вот-вот готовы
обрушиться. Опасаясь быть погребенным под обвалившимися стенами, Юй решил выйти наружу и там
сразиться с призраком. Он отодвинул засов, поддавшийся со страшным скрипом, выскочил из дома и
увидел огромного призрака, достававшего головой до самой крыши. Луна светила тускло, и Юю
показалось, что лицо у призрака черное, словно уголь, глаза сверкают желтым огнем, выше пояса он —
голый, а на ногах нет обуви; в руке он держал лук, а за пояс были заткнуты стрелы. От ужаса Юй не мог
сдвинуться с места. Тем временем призрак вложил в лук стрелу, но Юй успел выбить ее мечом и она
упала на землю; Юй приготовился нанести еще удар, но у призрака опять была готова стрела, и Юй едва
смог уклониться от нее, отпрыгнув в сторону. Стрела со скрипом вонзилась в стену дома, отчего
призрак взбесился еще больше. Он вытащил свой меч, со свистом рассек им воздух и, глядя Юю в глаза,
нанес ему страшный удар; но Юй нырнул вперед, и меч попал в один из камней, которым был вымощен
двор, и расколол его надвое. Юй пролез между ногами призрака и ударил его по лодыжкам — раздался
звук, как будто рубанули по металлу. Демон был вне себя от ярости; со страшным ревом он повернулся,
чтобы вновь кинуться на Юя. И опять Юй присел и рванулся вперед, так что меч лишь отрезал лоскут от
его одежды. Теперь Юй оказался сбоку от призрака и со всей мочи ударил его; меч словно стукнул по
железу, но на этот раз призрак распростерся на земле. Юй подскочил к нему и стал рубить без устали;
меч издавал звук, подобный деревянным трещоткам. Поднеся свечу, Юй разглядел, что это —
деревянная кукла размером с человека. Лук и стрелы по-прежнему висели у демона на поясе, весь
изрезанный и измалеванный, он казался еще страшнее и ужаснее, чем прежде, а в тех местах, куда попал
меч Юя, виднелась кровь.С факелом в руке Юй дожидался рассвета, и тут ему в голову пришло, что всех этих
призраков на него, скорее всего, наслал предсказатель, пожелавший погубить человека и тем
самым доказать силу своего колдовского искусства. На следующий день он рассказывал о
случившемся направо и налево, а потом вместе со свидетелями пошел к предсказателю. Еще
издалека завидев Юя, предсказатель сделался невидимым, но кто-то из сопровождавших Юя
сказал: "Это колдовство сокрытия формы; кровь собаки поможет нам справиться с ним". Юй
прислушался к его словам и послал своих людей за собачьей кровью; когда предсказатель вновь
растворился, Юй немедленно брызнул кровью на то место, где он стоял, и тут же все увидели
голову и лицо человека, перепачканные кровью. Предсказатель оказался прямо перед ними,
словно демон со сверкающими глазами; его тотчас схватили и передали властям, которые
казнили его».
Если верить приведенному выше, колдовство становится вдвойне опасным и преступным, когда
— а чаще всего именно так и «происходило» — дух, насылаемый в виде куклы на жертву, является
душой человека; ибо если жертва проявит мужество и сообразительность, и призрак-кукла пострадает,
то вместе с ней пострадает и душа, причем порой до такой степени, что больше не сможет оживить того
человека, которому она принадлежит, и человек этот будет обречен либо на смерть, либо на болезни и
сумасшествие на всю жизнь. Китайцы верят, что такое вдвойне ужасное колдовство существует.
«Житель Хунани Чжан Ци-шэнь познал, как при помощи колдовства овладевать душами других людей.
Многим он внушал ужас и трепет, и только ученый У из Цзянлина отказывался верить в его силу.
Однажды У пренебрежительно высказался о нем перед людьми. Будучи уверенным, что в отместку ему
в ту же ночь попытаются отомстить, он взял экземпляр "И цзина" и сел подле лампы. Он услышал на
крыше какойто звук, похожий на завывание ветра. Затем дверь распахнулась и вошел призрак,
закованный в металлические доспехи. С копьем в руке призрак бросился на ученого, чтобы заколоть его,
но тот швырнул в него экземпляр "И цзина", и призрак рухнул на пол, превратившись в бумажного
человека. Ученый собрал его и положил меж страниц книги, но тут появились сразу два призрака, с
синими лицами и топорами в руках. Они также были сражены "И цзином" и оказались меж страниц
книги.
В полночь в двери постучалась горько рыдавшая жена колдуна и сказала: "Чжан, мой муж,
послал на вас двух моих сыновей; он никак не ожидал, что вы сумеете поймать их, он не знал, что вы
владеете могущественным искусством; прошу вас, отпустите их, чтобы они могли вернуться к жизни".
На что У ответил: "Сюда приходило трое бумажных людей, а отнюдь не твои сыновья". — "Мой муж и
двое сыновей, — сказала женщина, — вошли в бумажных людей и в таком обличье явились сюда;
сейчас у меня в доме три мертвеца, и, если не вернуть их к жизни прежде, чем пропоет петух, они уже
никогда не оживут". И она продолжала жалобно умолять его вновь и вновь, пока У не сказал: "Ты
причинила вред многим людям и заслуживаешь такого наказания, но, так и быть, я пожалею тебя и
верну тебе одного сына". И женщина, обливаясь слезами, пошла домой с одним бумажным человечком.
На следующий день ученый узнал, что Чжан Ци-шэнь и его старший сын умерли, и только младший
остался жив» («Цзы бу юй», гл. 8). Уже много столетий назад ходило немало страшных историй о том, как колдуны
насылали на людей призраков в виде кукол; причем порой, как свидетельствуют источники, это
делалось с целью посеять всеобщую панику и тем самым облегчить существование мятежникам
и разбойникам. Скорее всего, подобные истории есть плод вымысла или значительной доли
преувеличения, однако тот факт, что они были кем-то придуманы и записаны и, более того,
вплоть до сего дня передаются традицией как реальные события, только подтверждает глубину
веры китайцев в подобное «крупномасштабное» колдовство. Вот одна из наиболее интересных,
возвращающая нас ко второй половине девятого столетия.
«При династии Тан, когда вот-вот должно было разразиться восстание (Хуан) Чао, на горе
Гундэшань, Заслуг и Добродетели, в Пянь, что в области Чжунъюань (пров. Хэнань), жили монахи-
колдуны, к которым отовсюду стекалась братия. Даже ученые и простой люд были их смиренными
учениками. Они рисовали на бумаге духов-мятежников и пускали их в жилища людей с тем, чтобы
приносить несчастье; колдовство их посеяло такую панику среди тамошних жителей, что никто не мог
спать спокойно до самого утра. Когда они ввергали людей в нищету и болезни, люди за хорошую плату
умоляли монахов с горы Гундэшань использовать свое искусство против зла, и тогда монахи
немедленно прекращали его.
Более того, монахи рисовали на бумаге закованных в доспехи воинов, и потом ночь за ночью на
улицах и дворах слышалось ржание, по городу стучали копыта, но с рассветом все исчезало. Часто они
рисовали и собак, которых затем сжигали и околдовывали заклинаниями; и по ночам собаки выли и
лаяли и кусали друг друга, не давая людям спать; и в этих случаях тоже, если люди давали монахам
деньги, от собак не оставалось ни следа, ни тени. В Хуачжоу тоже жил монах, искушенный в
колдовстве, который действовал точно так же, как и монахи с горы Гундэшань; и все поголовно
страдали от него.
В то время губернатором Хуа и Тай стал Ван Дэ, член Государственного Совета, который
провозгласил, что область к югу от Янь поразили бедствия, и их следует отвратить. Для этого в его
ставке и во всех армейских гарнизонах возвели алтари и призвали тысячи монахов. Но количество их
все равно было недостаточным, и тогда к алтарям призвали всех учеников с горы Гундэшань в
Пяньчжоу. Со своими знаменами и цветами, раковинами и тарелками они шли к ставке Ван Дэ, и в тот
самый вечер, когда они должны были отправиться к нескольким алтарям, тех из монахов, кто выделялся
из всех добродетелью, отобрали для службы в ставке, а остальных распределили по разным армейским
лагерям для исполнения церемоний и совершения литургии. Когда все монахи расположились в лагерях,
ворота крепко заперли, а монахов заживо закопали в землю. Всего тех, кто носил квадратное одеяние
священнослужителя и погиб в ту ночь, было несколько тысяч. А в ставке Ван Дэ наставников общины с
Гундэшань пытали, и они признались, что возглавляли сборища разбойников Хуан Чао и намеревались
восстать вместе с ним в двух этих областях. Был отдан приказ истребить их всех до последнего
человека». "

Отредактировано Лев Каждан (2015-02-20 01:55:23)