Антанас Мацейна, "Философия языка" (очень поздняя и очень хайдеггерианская работа). Представляю отрывок.
"Быть в мире – свойство человека и потому присуще ему. Хайдеггер, прежде всего, склонен вопрошать, что означает быть где-нибудь: «In-Sein?» (Sein und Zeit, S. 53). Несомненно, это метафизический вопрос. Однако предполагаемый в местном падеже (где – in), он передвигает абстрактное понятие «быть» в наше состояние: мы – существа, определяющие бытие в местном падеже. Мы есмы не вообще, а где-нибудь. Литовский язык столь чувствителен к этому «быть где-нибудь», что он описывает это отношение сразу четырьмя местными падежами (ср. Gr I, 205-210): пребывания внутри, или интенсивом (in-esse – где: miške, troboje, ežere [в лесу, в избе, на озере]), движения вовнутрь, или иллативом (inferre, illatum – куда: sodybon, svečiuosna, pavakarėn [в сад, в гости, во вторую половину дня]), движения в сторону, или аллативом (affere, allatum – к чему: vakarop, rudeniop, Dievop [до вечера, к осени, к Богу…]), и почти уже исчезнувшим падежом пребывания около, или адессивом (adessa – у чего: arkliep, tavip, savip, manip [у коня, у тебя, у себя, у меня…])...
И надо только сожалеть, если иллатив и аллатив исчезнут в письменном языке, как уже исчезает адессив, потому что то будет знак, что мы становимся уже не такими чувствительными к своему бытию в мире и поэтому, вместо того чтобы помочь слову, спасаем его описание: употребление предлогов всегда есть средство описания. Выражения «išvažiavo svečiuosna» («пошел в гости») или «vakarop darosi vėsu» («к вечеру становится холодно») – это названия, а выражения «išvažiavo į svečius» и «į vakarą darosi vėsu» – это описания. А описания разрушают гибкость языка: «su plaktuku skėlė į kaktą» («треснул молотком по лбу») – не тот же самый языковой оборот, что «plaktuku skėlė kakton»."