СЛОВО ДЕЛЬФИНУ.
Рано или поздно, но из происходящего необходимо делать какие-либо выводы. К афоризмам прибегают тогда, когда сказать необходимо одновременно слишком много – и слишком мало. У нас нет никакого желания сейчас говорить – но и молчать невозможно практически физически. Поэтому на свет являются эти тезисы, после которых дельфин, наконец, окончательно отправится в вольное плавание.
1. Как-то нежданно-негаданно произошло, что "дельфин" остался чуть ли не последним из тех, кто бороздит мутные воды традиционализма. Не потому, что он всех потопил, а лишь поскольку оставшиеся как-то, не сговариваясь, отправились на дно. Видит Бог – мы не желаем быть выразителями воли Движения (особенно потому, что и Движения-то нет), но кроме нас этого сделать, кажется, просто некому. Александр Гельевич, традиционно, «страшно далек от народа», в ЕСМ слишком заняты бизнес-тренингами, а о нацболах либо хорошо, либо ничего.
2. Сам термин «традиционализм» сегодня означает одновременно и слишком много, и ничего. Существует очевидная терминологическая путаница. В широком смысле под «традиционализмом» понимается большое количество консервативных доктрин, включающих и политические, и этические, и мистические учения – что, конечно, куда шире рассматриваемой нами области. Если брать непосредственно учения, имеющие своими корнями труды Генона и Эволы, то в мировой практике к ним обычно применяется словосочетание «интегральный традиционализм» - однако в российской ситуации все осложняется тем, что как раз «интегрализм» - то есть принципиальное единство всех мировых духовных традиций, зачастую оспаривается российскими последователями Рене Генона. В нашей ситуации единственным выходом будет говорить вместо «традиционализма» о своеобразной «Южинской Парадигме» - то есть всей той богословской, философской и политической субкультуре, которая является продолжением разработок Евгения Головина и его круга (то есть тех людей, которые и принесли на российскую почву как Генона, так и "новую правую мысль"). Сегодня это, фактически, привело к формированию того, что можно назвать школой Дугина, сводящейся к формуле «Южинская Парадигма + социологический метод».
3. Несмотря на эту путаницу, мы можем утверждать, что именно эта парадигма являлась и является единственным адекватным реальности направлением русского Сопротивления (которое, впрочем, как таковое находится в полумертвом состоянии с самого своего зарождения). Лишь «Южинская Парадигма» поставила вопрос о проблеме России в первую очередь как о проблеме выживания и существования культуры-традиции. Без живой культуры, объединяющей в себе как верхи, так и низы общества, сам разговор о России не имеет смысла – так как исчезает, собственно, субъект разговора. ЮП фактически ведет к необходимому выводу о разделении России как геополитического субъекта – и России как цивилизации и культуры. И возможности ситуации, когда первая не представляет вторую.
4. Однако эта, несомненно, правильная постановка вопроса уже сама в себе содержит и корень нынешнего кризиса движения. Культура – то есть то, что ЮП должна была охранять и трансформировать, сегодня в России в привычном смысле отсутствует. Вместо «коллективного народного бессознательного» - сплав мозаичных и хаотичных деталей. Гуманитарная наука разрушена. Отсутствует единый взгляд на историю, общее понятие о прекрасном, осознание народом себя самого. В этой ситуации появляется парадокс – любой сторонник традиционализма – ЮП автоматически становится более русским, чем сами русские. До той степени, когда он русским быть перестает - то есть становится слишком отличен в своих этико-эстетических предпочтениях от основной массы населения страны. Очевидно, что это ставит под сомнение саму возможность какой-либо политической деятельности.
5. Указанное кризисное положение было осознано нами в 2012-м году, сразу после поражения т.н. «белой революции», когда стало ясно, что ЮП оказывается на обочине истории. Для ответа на вопрос – «как вообще возможен традиционализм в современности?» нами была создана платформа Ante Bellum, ставившая задачей объединение всех последователей ЮП поверх их политических и религиозных взглядов. Несмотря на, в целом, провал мероприятия, тогда был высвечен дополнительный ряд кризисных явлений – уже в самом движении. Стало ясно, что эрозия культуры затронула не только российскую массу, но, собственно, и самих традиционалистов как её представителей. Ни о каком объединении «поверх» идеологических и религиозных взглядов речь, как оказалось, не может идти в принципе. У традиционализма и ЮП отсутствовали общие цели и задачи.
6. Парадоксально, но сама идея объединения традиционалистов содержит в себе свое отрицание. В частности, это хорошо видно на примере «преодоления религиозных разногласий». Так, по линии "Православие – язычество" стало хорошо видно противоречие как в тактических, так и в стратегических целях. Дугин, изначально постулировавший объединение, очевидно полагал под язычеством лишь кабинетные и элитарные герметические практики, априори не заявляющие о себе громко. Однако если реальное язычество – пусть даже и мистическое, заявляет о себе на улицах, то немедленно находит отповедь со стороны вполне официальной РПЦ, что порождает конфликт, в котором традиционалисты вынуждены выбирать сторону. При этом сама природа ЮП, заявляющая о примате духовной, религиозной стороны жизни над всем остальным, заставляет членов движения становиться по одну сторону баррикад со своими братьями по вере – даже если последние и квалифицируются как "профаны", а их действия объективно вредят делу ЮП. Естественно, ни о каких общих задачах в таком случае речь идти не может – даже если традиционалисты, де факто, и чувствуют больше общего друг с другом, чем с формальными единоверцами.
7. Аналогична ситуация и в политической сфере. После 2014-го года окончательно стала невозможна никакая «третья сила» между казенным патриотизмом и противостоящим ему вульгарным западничеством. Иллюзии окончательно рассеяны – власть не изменится сама, единственная возможность «патриотического поворота» - это ее свержение. Но сегодня единственная существующая альтернатива режиму – западники. Сейчас это Навальный с Мальцевым, но фамилии могут быть абсолютно любые – в условиях Спектакля лидеров массового общества выращивают в пробирках политтехнологий. Всё, что не укладывается в указанную двухчастную схему противостояния, зачищается еще до своего рождения, либо всасывается на орбиту абсурдного противостояния. Вся политика свелась к выбору из двух сил, которые в своей сути одинаково антитрадиционны и антикультурны. Поддержка режима невозможна по этико-эстетическим соображениям. Но воевать против него - означает воевать за врагов если не России, то уж точно ее культуры-Традиции. Попытки создать некое подобие «новых правых» на российской почве – мечты, которые за пределами интернета не имеют никакого влияния. В Европе у альт-райт движений есть главное – мощная культурная основа. Пусть на нее и идёт атака со стороны левых сил, пусть она сдаёт позиции – но ее главное отличие от России в том, что она вообще существует.
8. Оставшийся после окончательного перехода традиционных оппозиционных национал-патриотов образца Прилепина и Проханова на сторону режима типичный пример "третьей силы" - Российские «новые правые» это смесь из абсурда, нереализованных сексуальных комплексов и страхов перед инородцами. Реконструкция и невежество здесь правят бал. Желание войти в Европу разбивается об отсутствие того, с чем в эту Европу, собственно, идти. Лучшая иллюстрация культурного кризиса в стране – это проект госпожи Сперанской, которая с упорством, достойным лучшего применения, который год называет свое изучение французского театра и античного религиоведения Русским Бронзовым Веком. В менее интеллектуальных кругах ситуация такая же – западный расизм, западный же маскулинизм, западная нордическая эстетика, Третий Рейх. Даже опустив тот факт, что, видимо, в силу исторической обреченности, из западных явлений обычно выбираются наиболее мерзкие и упадочные элементы – при чем здесь вообще Россия?
9. Можно согласиться с профессором Дугиным – полный вакуум на месте культуры в сегодняшней России коренится в том, что, фактически, русская культура так и не успела оформиться. Россия существует как судьба и цивилизация – но ее никогда не существовало как оформленной культурной парадигмы. Предлагаемые им меры, как то – изучение Европы, отделение собственно России от европейского налёта и формирование русской философии, вкупе с восстановлением русской традиции, можно признать верными – но абсолютно неадекватными времени. Даже если предположить, что в России откуда-то появится национально-мыслящая интеллигенция, сегодня уже полностью отсутствует механизм связи интеллектуальной элиты и массы. В нормальных условиях народное тело в своей совокупности находится в процессе постоянного творчества, где интеллектуальный круг, будь это жрецы или интеллигенты, является активным, а остальной народ пассивным агентом. Сегодня эти связи разрушены. Иными словами, даже если в интеллектуальных кругах и будет сформирована самая дистиллированная Русская Идея, русский народ продолжит брать «Жигулевское» по скидке, после чего отправится в кино на «Трансформеров» и «Горько-5».
10. В этих условиях нами был повторён вопрос – «Как вообще возможен традиционализм в подобных условиях?» Ответом и стал «Дельфин». Фактически, он указал на то, что у традиционалистов в России более нет никакой институциализированной культуры и традиции, кроме… Субкультуры Южинской Парадигмы. Причём субкультуры в худшем ее смысла - общности, объединенной языком, зачастую стилем одежды (берцы, чёрные рубашки), багажом прочитанных книг - и при этом не имеющей никакой цели изначально. Созданный нами клуб был принципиально вызывающ. С точки зрения ортодоксального традиционализма «Дельфин» не может быть воспринят иначе, как откровенное издевательство и оскорбление. Сакральная тематика нуминозна. Основа Нумена – священный ужас, который в принципе исключает иронию и насмешку. Но вместо ожидаемой нами отповеди мы получили перепост мемов и принятие "алко-нарко-мем-дискурса". Это лучшее доказательство того, что основа современного состояния Южинской Парадигмы – это необнаружение объективного Священного в каких-либо институтах, которые можно защищать или отстаивать (именно поэтому над их подобиями так легко и приятно смеяться). Сакральное существует - но отношения с ним остаются возможны лишь личные. Вслед за этим автоматически исчезает возможность коллективного целеполагания - и, следовательно, деятельности. Движение подобного рода должно видеть за собой Храм, который поклялось защищать - или Константинополь, который нужно захватить. В отсутствие подобного оно автоматически обрекается на декаданс. Он и не скрывается - обнажается как в подчеркнуто-богемных вечерах Сперанской и Гинтовта, так и в безумных пьянками рядовых членов Движения. Это финальный вывод российского традиционализма. То, что началось в «метафизических подвалах» Головина, оканчивается в обычных притонах, где разговоры о мистериях имеют такое же право на существование, как и обсуждения, где достать необходимые препараты. И если Вы, в конце концов, всё же не оказались там, то скорее дело не в том, что некоторым удалось избежать падения, но в том, что вам так и не удалось ничего понять - или, что вероятней, изначально ничего не было по настоящему нужно.
11. Финальное явление Дельфина – заявление, что после него никакой традиционализм и никакая «Южинская Парадигма» в прежних формах более невозможны. Наступает то, что мы ранее охарактеризовали как «состояние постфашизма». Отсутствие хоть сколь нибудь глобальных целей как норма, и озирание посреди пустыни реальности в их поиске – как делание. Причём сколько оно продлится - и возможен ли результат вообще, сказать невозможно. Это не лучший, а, возможно, что и худший путь – но сегодня он – единственный. Прочее иллюзорно. Речь, конечно, не об набившем оскомину «нигредо», преодолением которого можно заниматься всю жизнь, ни разу не протрезвев. Дело скорее в том, чтобы быть адекватными реальности, а не строить воздушные замки, которые, тем более, интересны всё меньшему числу людей. Иными словами - происходящая катастрофа должна быть осмыслена. Необходимо отдать должное как важности интеллектуальной работы, так и плачевным её результатам на сегодняшний день. В противном случае стоит отложить умные слова в сторону, и навсегда удалиться от того, что некогда называлось борьбой и философией (что суть одно).
12. Та Пустота, и то Ничто, о котором грезили многие и о "взгляде в которое" так любили говорить, всё же наступила. "Пустыня растёт" - предрекал ещё Ницше. На практике она проявляется в эрозии гуманитарных связей. Разговоры и идеи должны к чему-то вести. Сегодня мы имеем обратную ситуацию - когда болтовня действительно остается болтовней. Опустынивание - это когда за словами нет никакой социальной реальности. Но у пустоты есть плюс - чем больше она проявляется, тем проще отказаться от ветхих структур, и пуститься на поиск действительно Реального.
13. Для того, кто действительно алчет трансцедентного, крах ставших ложными идолов является даром. Ведь по настоящему творить возможно лишь в Ничто. Пустыня принадлежит тем, кто достаточно отважен, чтобы заявить на нее свое право - ваше право на что угодно. Священное постэпохи дастся лишь тем, кто найдёт в себе силы поверить в него.
Хайль Гитлер!
Слава Отцу Народов Великому Сталину!
Мир уже мёртв!
Бог Жив!
Смерть жидам и демократам!
Слава России!
Дельфин машет хвостом и уплывает в предмировой океан.