Герман Садулаев
Дорогие мои бывшие друзья! Можете объяснить мне, почему вы уверены, что я обязан как-то особенно скорбеть по поводу недавней кончины сопредседателя партии «Парнас»? Я, конечно, наполовину гот. Но русский язык понимаю. Объясните мне по-русски, по-человечески: почему лично я и именно о нём должен скорбеть? В мире ежедневно погибают сотни и тысячи людей. Мне всех жалко. Но человек смертен! Все умрут. Так почему именно о сопредседателе партии «Парнас» я должен особенным образом неимоверно скорбеть?

Я лично был с ним не знаком. Никогда с ним не встречался и не общался. И он едва ли подозревал о моём существовании. Рано или поздно меня тоже убьют. Или я сам умру. Обязательно. Можете не сомневаться. И что? Многие ли из тех, кто сейчас обязывает меня скорбеть по сопредседателю партии «Парнас» будут скорбеть обо мне? Многие ли придут с цветами к месту моей гибели? Многие ли нацепят на себя таблички «же суи садулаев»? Так почему именно я и особенно о нём должен скорбеть?

Ничем хорошим я ему не обязан. Ко всей плеяде «младореформаторов» у меня, признаюсь, симпатии нет. Я не думаю, что они – это лучшее, что было с моей страной. Скорее, наоборот. Они уничтожили страну, в которой я родился, мою родину. Они обрекли нас на бесприютные скитания по земле, ставшей нам чужой, принадлежащей теперь каким-то из-под земли выползшим новым «хозяевам жизни». Мне говорят: «он собирал подписи за прекращение войны в Чечне». Что ж, это хорошо. Это ему зачтётся. Наверняка он ещё и благотворительные фонды поддерживал. И вообще, совершил много хороших поступков. Ни один из них не будет забыт Богом, всё хорошее, что он сделал – Бог учтёт и воздаст сторицей.

Да только я не Бог. Я не веду баланс его жизни. И я думаю, что если бы они, все вместе, не развалили мою страну, то и войны в Чечне не было бы. И в Приднестровье. И в Абхазии. И на Донбассе. И не надо было бы подписи собирать. И благотворительные фонды были бы не так сильно нужны, как сейчас, потому что не умирали бы нищие дети от отсутствия лекарств, потому что не было в моей стране ни одного нищего ребёнка.

И теперь мы сидим на берегу реки времени и смотрим, как течение проносит мимо трупы «младореформаторов», одного за другим. И вы полагаете, что мы должны каждый раз как-то особенно скорбеть? Но почему? Такова жизнь. Придёт срок и течение понесёт мимо берегов наши трупы. И едва ли кто-то из нового поколения хипстеров и алкашей будет сильно скорбеть. Срок этот близок. Таков закон охоты. Никого не жалко. Была, я помню, страна, где всех было жалко и все были важны. Но эту страну уничтожили. Напомнить, кто? Так почему я должен скорбеть сейчас, а не потом и не раньше?

Вы, может быть, полагаете, что я должен особенно скорбеть по сопредседателю партии «Парнас» потому, что он не просто так погиб, а был убит кровавым режимом? Но для меня сейчас совершенно не очевидно, каким именно режимом он был убит: кремлёвским, вашингтонским, киевским или постельным. Вы же знаете, истина в таком деле может быть установлена только вступившим в силу законным приговором суда. А пока и у вас, и у меня –только догадки. И почему я должен скорбеть, именно я?
Недавно мои товарищи похоронили одного человека. Я не очень хорошо знал его лично. Но встречался, общался, сидел за одним столом. А теперь он убит. Он был из партии «Другая Россия», он поехал на Донбасс, защищать право жителей Донбасса на самоопределение и погиб в бою. Его убила киевская хунта, совершенно точно, именно за его убеждения, за то, что он защищал Новороссию от оккупантов и карателей. И никто не устраивал никаких массовых шествий. И по «Первому каналу» никто не скорбел напоказ. Его просто похоронили, товарищи. И я скорблю о нём. У меня есть такое право.
Я совершенно не против того, что вы скорбите о смерти сопредседателя партии «Парнас», который, возможно, был вам дорог и близок. Но вы не можете заставить меня скорбить о вашем герое. У меня есть свои павшие герои. И о них я скорблю.
Тот парень, он был совсем молодой. Он не успел побыть губернатором и олигархом. У него не было юных любовниц-фотомоделей. У него осталась семья, и осталась без наследства, которого, наверняка, хватит родственникам вашего сопредседателя. Я скорблю о нём и сочувствую его семье. Я имею на это право.

И я понимаю, что многие из вас подумают, а некоторые и скажут: «так ему и надо. Сам виноват. Нечего было ехать устанавливать свои русские порядки в чужую страну». И гром вас не поразит. И земля не разверзнется. И язык не отнимется. Нормально подумаете и скажете. Но если я подумаю и скажу, что не стоит, наверное, в 55 лет при живой жене и взрослых детях заводить сомнительные связи с фотомоделями, то вы побелеете и закричите: кощунство и святотатство!

Почему же кощунство? Это ваши святыни. Они не мои. Вы теперь говорите: «ах, он был такой солнечный, и его любили женщины». А если завтра вашего мужа или отца пристрелят с какой-то блядью, вам будет приятно, что на весь мир будут кричать, какой он был солнечный и как не мог без блядей, и как это прекрасно – блядовать на шестом десятке? Так кто тут кощунствует?

Я тоже такой. Только хуже. Это опять цитата – вы же ни одной цитаты не узнаёте, вам везде надо ставить сноски. И я говорю то, что знаю. При жизни покойный сопредседатель партии «Парнас» был мне совершенно чужим человеком. Поэтому, извините, но некоторую долю безразличия я имею. Спасительную, в этой юдоли скорбей. Иногда приходит сообщение о смерти какого-то актёра из Голливуда, которого ты как-то даже помнишь по имени и лицу. Да, всех жаль, каждого человека жалко, но, извините, не могу я обо всех скорбить особенно и напряжённо. Из смерти покойного сопредседателя я вынес свой урок, для себя, тоже грешного. Надо заканчивать грешить. Надо покаяться и возродиться к новой жизни, без греха. Надо научиться держать под контролем свои чувства, которые, неутолимые, как огонь, всегда в поиске наслаждений. Надо начать великий пост, в глубоком смысле этого слова. Надо стать чистым. Не надо ждать, когда придёт старость. Можно не успеть. Асато ма, сад гама. Надо выходить из тьмы, идти к свету. Лучше раньше, чем позже. Но лучше поздно, чем никогда.