Листал не так давно книгу по истории советских спецслужб и разведки. Так там множество имён — это представители дворянства и даже потомственной аристократии. Как это не парадоксально, но «гумилёвские» типажи шли работать в ЧК совершенно добровольно и осмысленно. И они честно и совестливо служили России.

Смерть же Николая Гумилёва — это Трагедия цивилизационного раскола России, столкновение миров, которые грозно и безжалостно сшибались друг с другом.
Предки мои, крестьяне, были «красными» и большевиков поддержали без каких-либо сомнений. И в их глазах, увы, Смерть Великого Русского Поэта совершенно ничего не значила, так как он был для них «инопланетянином». А вот для меня, их потомка, Николай Гумилёв стал, воистину, Путеводной Звездой к вершинам русской и мировой поэзии. Впервые я прочитал Гумилёва в классе десятом, что-то даже заучивал наизусть, а годы спустя стал собирать его книги. Без Гумилёва никогда не было бы в моей жизни ни Йейтса, ни Рильке, ни Паунда, ни Тракля, ни Бенна, ни Георге.

<...> в самой верхушке спецслужбы в виде коллегии ВЧК ситуация с образованием явно получше. Там есть ряд людей с классическим университетским образованием (Менжинский, Кедров, Аванесов, Яковлева и др.) наряду с имевшими хотя бы гимназию за плечами профессиональными революционерами (Дзержинский, Петерс, Эйдук, Уралов, Фомин и др.) и совсем нигде не учившимися самоучками из рабочих (Ксенофонтов, Ковылкин и др.). А вот на низовом уровне часто даже среднее образование в виде гимназии или реального училища было редкой удачей. Часто пишут, что это наследие царизма с темнотой простых масс и следствие осознанного набора в ряды ВЧК рабочих и крестьян. Хотя та же чекистская перепись с указанием классового происхождения этот тезис опровергает. В той же коллегии ВЧК – главном штабе этой спецслужбы – преобладают выходцы из дворян, интеллигенты, дети купцов, вчерашние гимназисты. Некоторые самые высокопоставленные чекисты из этой коллегии (Дзержинский, Петерс, Манцев, Уралов и др.) вообще относятся к редкому классу профессиональных революционеров, с самой юности больше ничем другим не занимавшихся и мирной профессии не имевших. Из всей коллегии ВЧК к полным пролетариям можно отнести лишь двоих из четырех десятков ее членов за разные годы: заводского рабочего Ксенофонтова и деревенского столяра Ковылкина. Уровнем ниже пролетариев видно больше, а дворян-интеллигентов меньше, но и здесь никакой классовой чистоты рядов ВЧК незаметно. Настоящих рабочих всего 35 %, а потомственных крестьян вообще всего 2 %. Изучавший первую ВЧК английский исследователь Джон Леггетт нашел в этом явное расхождение с тезисом о большом вливании в ЧК рабочих и солдатских масс (а армия была почти полностью крестьянской в то время). Леггетт считал это осознанной установкой власти, набиравшей в свою спецслужбу гораздо охотнее преданных революционеров из рядов служащих или даже бывших дворян, в надежде, что позднее сознание рабочих-крестьян «дорастет» до революционного и следующие потоки новобранцев эту статистику исправят. Но вернемся пока к иностранному вливанию в ВЧК, на него квот тогда не было.

Игорь Симбирцев "ВЧК в ленинской России. 1917–1922: В зареве революции"

Чекисты-дворяне в ЖЖ историка-сталиниста Игоря Пыхалова: https://pyhalov.livejournal.com/261039.html