Лимонов был истинным, искромётным и, при этом, непримиримым патриотом России. И эта непримиримость порой приносила ему большие проблемы. Он не был готов идти на компромисс, когда речь шла об интересах России и русских.

Лимонов был идеалистом, порой наивным, но в искренности его идеализма не было никаких сомнений. Он не был искушён в политике, хотя последнюю часть жизни занимался именно ей, но неспособность лицемерить и идти на компромисс сводили его политические усилия к нулю.

Его легко было обмануть тем, кто не имел совести, чести и цинично лицемерил, используя Лимонова и его партию в тактических политтехнологических целях. Но это лишь ещё раз подчёркивает честность и идеализм самого Лимонова.

Мы вместе создавали лучшую в новейшей истории России партию, и шли с ним в одном ряду, когда чужеродность либералов и злонамеренность их во власти была очевидной, во времена ельцинского олигархического разгула. Национал-большевистская партия 1995-1998 – это головокружительная смесь высокой идеологии и яркого, радикального эстетического стиля, культура и революция, философия и прямое действие – этот синтез был примером для многих партий и организаций, это вдохновляло, но никто позже не смог этого повторить, ни сам Лимонов, ни мы.

Инерция НБП многих вдохновляла ещё два десятилетия после, и вдохновляет до сих пор. Мы сделали то, что тогда ждали, но в какой-то момент выбрали разную тактику, когда власть, под давлением снизу, начала патриотический разворот.

Лимонов продолжил лобовые политические атаки, мы встали на путь идеологического влияния. Вместе мы оказали воздействие на российскую власть, изменив её идеологическое и политическое качество, изменив ход истории, повернув историю вспять. Но ни лобовые атаки, ни идеологическое воздействие не принесли нам личного успеха, карьеры, постов, привилегий, и в этом мы похожи. Это же подчёркивает наш бесконечный идеализм, отсутствие даже зачатков меркантильности и политического прагматизма.

В ночь перед его смертью Лимонов мне приснился. Во сне мы примирились, жали друг другу руки, обменивались любезностями. Проснувшись, подумал - к чему бы это? Сейчас жалею, что не успел примириться с ним при жизни, как-то не возникло возможности за 22 года с момента нашего политического расхождения. Хотя ходили мы всегда рядом, очень близко, часто параллельно, и врагами не были, просто разошлись по политическим причинам.

Лимонов не любим сантиментов, и сам в них не нуждался, был сух и грубоват, поэтому и сейчас обойдёмся. Помним, и будем помнить, ведь это были лучшие годы, нашей молодости, нашей безудержности, нашей борьбы...