Следуя за В.Б. Микушевичем, я говорю о сущностном единстве всех языков, составляющих на самом деле один язык, доступный различным народам лишь в частях своих только потому, что формы языка (собственно языки) постоянно меонизируются, являясь более или менее устойчивыми в своем первичном логосном проявлении (особенно это касается парадигм, вообще системы флексий и т.д.). Всем явлениям в мире находятся не только эйдетические, но и логосные соответствия, причем не номинальные, а реальные. Эманируя в меон (на самом деле было бы правильно сказать, что «снизу вверх» эманирует сам меон), логосы «обжигают» его именами, как бы оставляя в материи отпечатки, которые впоследствии под воздействием «нижних вод» меона деформируются (время). Отсюда возникает и особая философия пространства. Пространство содержит в себе выпуклости и вогнутости, сверхэротически тяготеющие друг ко другу (метафора как тождество разного) и друг от друга отталкивающиеся (повтор как разность тождественного). Отсюда возникают виды и роды, формы, подобные друг другу, но друг от друга отличные (например, деревья в лесу или вообще растения, столь различные в своих видах и родах, но единые по сущности как растения). То же самое можно сказать и относительно гносеологии. Сознание (эйдетический мир) и бытие (проекция эйдосов на материю) не параллельны друг другу, это фактически одно и то же. Никакого «умножения сущностей» здесь нет и умножать сущности действительно не стоит. Речь всегда идет об одном, только на разных стадиях проявления. Что же касается собственно языка-как-языка, то здесь мы имеем дело с акустическими (фонемы) и символическими (знаки) формами, не просто изоморфными логосам-именам, формирующим пространство, а едиными с последними в своем эйдетическом истоке. Язык устный предшествует языку письменному (из Традиции хорошо известно, что звук более первичен, а значит, и более сущностен, чем образ), поэтому, разыскивая эйдетический исток имен, предпочтительнее обращаться к фонемам. Из компаративной и не только компаративной лингвистики хорошо известно такое явление, как редукция, когда окказионально, находясь в определенном фонетическом контексте, одна фонема может «перетекать» в другую (например, t – th – s). В повседневной практике используются фонемы, имеющие четко очерченные характеристики, что является залогом понимания. Незначительные акустические отклонения в речи допустимы, но чем они сильнее, тем затруднительнее понимание. Однако в конечном счете различение фонем становится возможным лишь благодаря фонетическому контексту. Сами же по себе отклонения от нормы таковы, что все фонемы фактически выстраиваются в субординативную цепочку форм, различаемых лишь по степени тех или иных параметров (глухость, твердость и т.д.). Эта цепочка представляема как круг, являющийся как минимум схематическим и формальным отображением всего сущего и не-сущего. Соответственно, проводя условную дистинкцию устойчивых звуковых паттернов (например, *tr – *rt, *pls) и зная всё поле их применения относительно тех или иных объектов и явлений, возможно нащупать семантический ореол каждого из них. Эта сакрально-фонетическая процедура не имеет никакого отношения к исторической лингвистике (если угодно, лингвистике горизонтальной, «синтагмати¬ческой»), обнаруживающей, да и то в лучшем случае, не более чем продукт мифо-поэтического творчества древних (бывших на самом-то деле проводниками объективно существующих форм). Напротив, здесь открывается объективная парадигма сакральных корней, представляющая собой также кольцевую систему. Эти корни формируют пространство, определяют объекты и явления. Одно и то же сочетание консонантов, обнаруживаемое в различных корнях, позволяет говорить об эйдетической общности обозначаемых ими объектов и явлений. Впрочем, не следует забывать о первичном («вавилонское смешение») и вторичном (время) воздействиях меона. Учитывая только что сказанное, следует крайне критически подходить к паронимическим аттрактантам, понимая, что актуальная «корнесловная» связь может оказаться всего лишь мимолетным, по сути меоническим и ризоматическим переходом от одной формы к другой.