ЕЛИЗАВЕТА ВИНДЗОР И ЕЛИЗАВЕТА ТРАСС: ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ИТОГИ
Максим Медоваров
Нужна трезвая оценка возможностей британской политической системы на новом, кризисном, необычайно остром этапе развития мира.
Спустя два дня после встречи со своей тёзкой и её утверждения в должности премьер-министра королева Елизавета II, подорвав свои силы перенапряжением, покинула этот мир. Трудно было придумать более символичный и промыслительный момент.
Королева приняла страну с Черчиллем, а оставила её с Трасс: деградация налицо, но политический вектор первого и последней один и тот же. Елизавета II как монарх никогда не была декоративной фигурой и всегда участвовала в государственных делах намного больше, чем от неё могли ожидать. Черчилль был шокирован уже при первой беседе с ней о политике глубиной её информированности.
Несомненно, Елизавета II не только формально (как монарх, отдающий приказы о применении силы), но и действительно разделяет со своими премьер-министрами ответственность за все развязанные Британией в последние 70 лет интервенции, войны, репрессии, перевороты по всему миру. Символом личного соучастия королевы в военных преступлениях стало её выступление на фоне украденного из дворца Саддама Хусейна фортепиано. А ведь были ещё и Суэц, Мальвины (Фолкленды), Ирак, Югославия, Ливия, Сирия, Украина – везде британская элита оставила свой кровавый след за 70 лет правления Елизаветы II. Соцсети Аргентины, Ирана, Египта сегодня ликуют при известии о смерти королевы.
Для самого британского общества это были 70 лет деградации в культуре, образовании, инфраструктуре, социальном обеспечении, здравоохранении, экономике. Сегодня рядовые жители и города Соединённого Королевства являются более бедными и разрушенными, чем было даже полвека назад. Треть населения Англии является иммигрантами или потомками иммигрантов, что теперь ярко отражено и на уровне правительства и парламента.
Британское Содружество в последние двадцать лет рассыпалось на глазах. Индия порвала даже символические связи с Лондоном и проводит полностью независимую политику. От Содружества отвалилось Фиджи, от британской короны – Барбадос. Австралия и Ямайка впервые стоят на уровне серьёзного политического обсуждения о выходе из-под британского сюзеренитета в случае коронации Чарльза. Разумеется, мгновенной сецессии ожидать не стоит, но процесс идёт. В перспективе нескольких лет Лондон может – если внешние обстоятельства тому будут способствовать – потерять не только эти заокеанские территории, но и Шотландию и Северной Ирландией, превратившись в Разъединённое Королевство.
Смерть Елизаветы II нельзя списать просто на возраст. Её мать и её муж прожили дольше. Она укладывается в тенденцию 2022 года, когда с великой освободительной войной на Украине и тектоническими сдвигами в мировой экономике в сторону многополярности совпали символические смерти тех, кто олицетворял прошлую эпоху, начиная от Жириновского и заканчивая виновниками развала Советского Союза. На протяжении четырёх месяцев один за другим умерли Шушкевич, Кравчук, Бурбулис, Бакатин и Горбачёв, что не может быть случайностью. Елизавета II логично вписывается в этот ряд, в котором пока ещё, впрочем, не хватает имён Байдена, Киссинджера и Сороса.
Елизавета II была символом «мягкого» атлантизма. Открыто антироссийские высказывания она, кажется, допустила лишь однажды, несколько лет назад в тронной речи перед парламентом. Её ролью в атлантистской системе было изображать «хорошего полицейского» на фоне своих премьер-министров. Теперь маски сброшены, и живая антропологическая катастрофа Британии в лице Лиз Трасс гармонично дополняется карикатурным и крайне нелюбимым в самой Великобритании королём Карлом III, побившим все рекорды по возрасту вступления на престол.
Выбор тронного имени Карл, с одной стороны, впервые возвращает британскую корону к воспоминаниям о Стюартах и шотландских корнях. Хотя в Елизавете и Чарльзе нет ни капли ни английской, ни шотландской крови, но только немецкая и немножко датская, но оба они старательно отдавали Шотландии приоритетное внимание в своих визитах и титулах. Неслучайно последние месяцы жизни королева провела именно в шотландском замке Балморал.
С другой стороны, Карлом III (1766–1788) именовался претендент на британский престол, овеянный легендами любимчик народа Карл Эдуард Стюарт, «Бонни Принц Чарли», памятник которому стоит даже в Англии, в Дерби. В этом свете выбор имени Карл III новым королём является намеренно провокационным подчёркиванием своей преемственности от либерально-олигархических монархов, правящих Островами с 1689 года и тесно сросшихся с финансовой и политической элитой Сити. Принц Чарльз долгие годы пытался создать себе своеобразную репутацию чуть ли не поборника традиционализма, но последние годы наглядно показали, каков он на самом деле.
Приверженность атлантизму и глобализму нового короля будет столь же незыблема, как нового премьер-министра. Однако на дворе новая эпоха – эпоха без горбачёвых, если угодно; и различия будут проявляться в условиях глубокого внутриполитического кризиса, энергетического коллапса и полного разложения даже видимости демократических процедур (уже третий премьер-министр приходит к власти без всеобщих выборов и вопреки ненависти большинства населения страны).
С точки зрения России здесь нет повода для радости или скорби. Нужна трезвая оценка возможностей британской политической системы на новом, кризисном, необычайно остром этапе развития мира. А вот абсолютному большинству населения Соединённого Королевства, которое по результатам всех опросов и исследований явно не радо ни Карлу III, ни Лиз Трасс, ни Борису Джонсону, ни директивному навязыванию ЛГБТ-повестки, ни астрономическим счетам за свет и тепло, можно только выразить соболезнования.
