#Ситный_бытописец — о традициях колдовства в Малороссии
________________________________________
Когда много лет назад я приехал в уральскую деревню знакомиться с родственниками жены, то промежду прочим спросил у будущей тещи:
— А имеются ли у вас на селе ведьмы?
— Какие ведьмы? — не поняла меня будущая теща.
— Самые обыкновенные, которые колдуют: приворожить-отворожить, заговоры на смерть и удачу сделать, чтоб корова у соседа издохла, дом сгорел, раковую опухоль нашли и всё такое.
— Боже нас упаси, — сказала мама жены и как-то странно на меня посмотрела.
— А сколько вы здесь живете?
— Всю жизнь и про ведьм на селе никогда не слыхала. Разве что в переносном смысле, — засмеялась будущая теща.
Для меня это было в диковинку, потому что до этого 25 лет подряд я плотно взаимодействовал только с украинской деревней, где с самого рождения проводил по три летних месяца. И там все словно дышало этой темой. Гоголевские мотивы — это в девяностые годы — оживали и были вплетены в быт, как нечто заурядное, вроде посиделок на лавочке под лузганье "насиння" и просмотра "Дикого ангела" на телеканале "1+1".
В малороссийском селе на вопрос, "кто у вас может сделать" выкатывался длинный список "верифицированных" ведьм — белых и черных (хотя, они могли менять профиль в зависимости от обстоятельств) — и тех кто находится под подозрением.
Думаю, до поры до времени вся эта языческая чертовщина находилась как бы под спудом, накрытая могильным холмиком и святым крестом. Но сейчас настоящая церковь на Украине в опале — на ее место претендует фейковое, политтехнологическое духовенство; некрофилия и культ смерти транслируется через масс-медиа и "фиолетовые лучи"; кажется, что все хорошее в народе тщательно выпалывается, а плохое — обильно удобряется кровью и покойницкой золою. Вот оно и полезло.
Вспомнил историю из детства.
По окраинам села, как трухлявые грибы, белели ветхие мазанки с соломенными крышами. В них уже давно никто не жил, поэтому хаты осыпались, будто лепестки старой розы. Иной раз идешь мимо мазанки, вдруг треск, грохот — кусок кирпичной трубы отвалился и катится по крыше в заросли лопухов и крапивы. В такие моменты хотелось перейти с шага на бег.
Домики никто не сносил, никто не трогал, никто не растаскивал их на кирпичи. Аутентичные хатки просто стояли и создавали в селе невероятную атмосферу, будто живешь на хуторе близ Диканьки. Впрочем, мы — городские дети, приехавшие на каникулы — исследовать их не спешили, хотя очень хотели. Сознание ребенка рисовало жуткие картины, как промеж побеленных стен бродит нечистая сила, словно в советском мультике "Как казаки на свадьбе гуляли".
"Дядька, Мыкола однажды шел в ночи, та бачил, як в выбитом викне горило свитло! Це стара Гарпина Петривна була, ее вже поховалы, а вона — вон воно як — пишла до дому!" — говорила мне соседская девочка леденящим душу голосом. История о Гарпине Петровне, которая не спала на местном погосте, а вернулась в свой заброшенный угол, потом долго не давала спать.
Кстати, в селе говорили не "похоронить", как у нас в России, а "поховать", то есть, спрятать до времени. Вот мне и казалось, будто "похованные" хозяева белых мазанок нет-нет да и приходят в свои полуистлевшие жилища вязать связки лука или делать еще что-то привычно-крестьянское. Сидят в лунном свете и тихо возятся с луком, или прядут.
Вообще, все в деревне было пронизано мистикой: несмотря на набожность, люди до одури боялись порчи, шептались, размышляли в духе гоголевского Фомы: "Ведь у нас все бабы, которые сидят на базаре, - все ведьмы" — и, кажется, сами старались не задерживаться рядом с мазанками-грибами на окраинах села.
Масла в огонь перманентной, нескончаемой тревоги подливала старушка, которая дружила с моей бабушкой. Она жила в соседней деревне, но каждое воскресение приходила босая 10 километров к нам поговорить. Люди называли ее Дьячихой, хотя я знал, что в той деревне откуда она приходит, не было церкви, а значит не было и дьяка, не было и дьячихи...
Как то раз Дьячиха аккуратно сидела на лавке, лузгала семечки и размышляла о кончине мира, я — 8-летний —болтался рядом и делал вид, будто мне это совершенно не интересно.
В какой-то момент Дьячиха сказала то, что я в итоге запомнил на всю жизнь: "Так що ви хочете? Вже всэ. Ви бачили в неби, вже немае чумацького шляху [Млечного пути. прим.автор], немае його, це означае, що скоро кинець світу!".
Я стал с нетерпением дождаться вечера, чтобы посмотреть есть он на небе или нет. На небе его не оказалось, и я смирился с мыслью, что Дьячиха права: "Чумацкого шляха нет, а значит скоро наступит конец света".
