Золотой ключ

Жил да был мальчик. Он любил сидеть в сумерках у огня и слушать истории, которые рассказывала ему двоюродная бабушка.

Однажды она поведала, что если он достигнет того места, где конец радуги упирается в землю, то найдет золотой ключ.

– А на что он годится? – спросил мальчик. – Что отпирает этот ключ?

– Никто не знает, – ответила старушка. – Тому, кто отыщет ключ, придется самому разбираться: что, как и для чего.

– Раз он золотой, – проговорил мальчик, – значит, за него можно выручить много денег.

– Чем продавать его, лучше уж вообще не находить, – отозвалась бабушка.

Мальчик отправился в постель и, заснув, всю ночь видел во сне золотой ключ.

Конечно, бабушкины истории, в том числе и о золотом ключе, можно было бы назвать небылицами; однако домик, в котором жила со своим внуком старушка, стоял на границе Волшебной страны. За ее пределами отыскать место, где радуга касается земли, вовсе невозможно, ибо радуга, ревниво оберегая золотой ключ, постоянно перепрыгивает то туда, то сюда. Но в Волшебной стране все иначе, чем в нашем мире. И то, что здесь ни мгновения не пребывает в покое, там зачастую замирает в неподвижности. Вот почему пожилая дама, рассказывая о золотом ключе, вовсе не морочила голову своему внуку.

– А кто-нибудь находил этот ключ? – полюбопытствовал как-то вечером мальчик.

– Разумеется. Сдается мне, его когда-то нашел твой отец.

– Мой отец? И что же он сделал?

– Не знаю. Сам он не заговаривал об этом, а я не спрашивала.

– А ключ показывал?

– Нет, не показывал.

– Как же получается, что всякий раз появляется новый ключ?

– Не знаю. Получается – и все.

– А может, ключ скатывается по радуге прямо с неба?

– Может, и так.

Летним вечером мальчик ушел в свою комнату, встал у окна и принялся разглядывать лес, что тянулся вдоль границы Волшебной страны. Он вплотную подступал к бабушкиному саду – сюда даже проникло несколько лесных деревьев. Лес тянулся к востоку от домика, и в лучах заходящего солнца макушки деревьев отливали то золотом, то багрянцем. Все деревья в лесу были древними, поэтому нижние ветки у многих начисто отсутствовали; лучи солнца проскальзывали в самую глубь леса, и мальчику, который обладал острым зрением, казалось, будто он смотрит сквозь деревья. Могучие стволы, алые в сиянии солнца, возвышались друг за другом и издали казались подобиями каменных колоннад. Глядя на деревья, мальчик вдруг почувствовал, что те ожидают его, что им просто необходимо сообщить ему что-то очень важное. Однако он проголодался, а потому решил, прежде чем выйти из дома, дождаться ужина.

Внезапно далеко-далеко среди деревьев возникло нечто яркое и сверкающее. Радуга! Мальчик отчетливо различал все семь цветов, вдобавок он наблюдал за фиолетовой полосой загадочные тени, а перед красной – полосу цвета, какой он видел впервые в жизни: богатого оттенками и таинственного. Кстати сказать, виднелось лишь основание радуги: в небе над лесом на нее не было и намека.

– Золотой ключ! – воскликнул мальчик, выбежал из дома и устремился в лес.

Солнце село, однако радуга не исчезла – наоборот, она засияла ярче прежнего. В Волшебной стране все иначе, чем у нас, и радуга там появляется сама по себе, а не только тогда, когда светит солнце. Деревья словно приветствовали мальчика, кусты расступались перед ним, а радуга становилась все больше и сверкала все ослепительней. Наконец мальчик увидел ее совсем близко от себя, в двух или в трех шагах.

От красоты захватывало дух, радуга блистала в ночной темноте, переливалась всеми своими великолепными, изысканными красками, причем каждый цвет был легко отличим и в то же время плавно перетекал в соседние. Разноцветная дуга изгибалась разве что совсем чуть-чуть, так что нельзя было и предположить, где находится ее венец.

Мальчик, пораженный увиденным, забыл обо всем на свете – даже о золотом ключе, за которым, собственно, и пришел. На его глазах происходило нечто, чего он раньше не мог и вообразить. Сквозь мерцающие полосы радуги, каждая из которых была размером с колонну в соборе, виднелись зыбкие силуэты; они медленно поднимались вверх, словно по винтовой лесенке, возникая то поодиночке, то во множестве, то небольшими компаниями – мужчины, женщины, дети, все разные и все невыразимо прекрасные.

Мальчик приблизился к радуге, и та вдруг пропала. Ошеломленный, он сделал шаг назад – радуга появилась вновь. Мальчик понял: ему придется довольствоваться тем, что есть, а потому он замер на месте и принялся наблюдать за призрачными силуэтами, которые поднимались по блистающей лестнице ввысь, туда, где мало-помалу, как бы вливаясь в пространство между звездами, растворялась в небе радуга.

Неожиданно мальчик вспомнил о золотом ключе, огляделся по сторонам и постарался заметить, на чем покоится основание разноцветной дуги – на случай, если радуга снова пропадет: чтобы знать, где искать. Светящаяся арка, один конец которой терялся в небесах, упиралась другим в полянку мха.

В лесу стало темнее прежнего; ночную тьму разгонял лишь свет, который исходил от радуги. Но едва взошла луна, как радуга исчезла, сгинула без следа. Убедившись, что волшебная дуга пропала, мальчик улегся на мох, решив подождать рассвета, а там попробовать найти ключ. Вскоре он крепко заснул.

Проснулся мальчик оттого, что солнце светило ему прямо в глаза. Отвернувшись, он сразу увидел невдалеке маленький, поблескивающий в солнечных лучах ключ. Бородка ключа сверкала так, как может сверкать только чистое золото; головка была инкрустирована сапфирами. Задохнувшись от восторга, мальчик протянул руку и, взяв ключ, стиснул его в кулаке.

Какое-то время он продолжал лежать, вертя ключ перед глазами, наслаждаясь его красотой, потом, сообразив, что эта чудесная вещица пока ни на что не годна, вскочил на ноги. Где же замок, который отпирается этим ключом? Ведь не может быть, чтобы кто-то изготовил ключ просто так, для красоты! Да, но куда же идти? Где искать замок? Мальчик огляделся, запрокинул голову и посмотрел на небо, затем взглянул себе под ноги; но замочной скважины не было ни в траве, ни в облаках.

Он было огорчился, но тут заметил среди деревьев искорку света, которую принял за радугу, и направился к ней…

А теперь я приглашаю вас вернуться на лесную опушку.

Поблизости от домика, в котором жил мальчик, стоял другой, принадлежавший одному купцу, что бывал дома лишь наездами. Жена купца умерла, оставив ему дочку, о которой он, уезжая, поручал заботиться двум служанкам, отъявленным, надо сказать, бездельницам. Стоило купцу шагнуть за порог, как они словно забывали о девочке, а если и вспоминали, то лишь затем, чтобы попрекнуть или прогнать.

Хорошо известно, что крохотные существа, которых обычно называют эльфами, не делая между ними никакого различия, хотя Волшебную страну населяют не одни только эльфы, – так вот, хорошо известно, что эльфы терпеть не могут нерях и лентяев. Они живут среди деревьев и цветов, привыкли к аккуратности птиц и прочих обитателей леса, а потому им неприятна даже мысль о том, что в домах у иных людей не прибрано и полным-полно пыли и грязи. Эльфы сердятся на таких людей и с радостью, если бы могли, прогнали бы их на край света. Поэтому-то они и щиплют нерадивых служанок, выкидывают всякие зловредные штучки, которые доставляют тем немало хлопот.

Однажды вечером, отправив девочку в постель, хотя солнце еще не скрылось за деревьями, служанки вышли из дома, заперли за собой дверь и направились в деревню. Девочка и не подозревала, что осталась одна. Она лежала на кровати и смотрела в окно, за которым раскинулся лес – правда, виднелся лишь кусочек, ибо окно затягивали побеги плюща и других вьющихся растений. Девочка посмотрела в зеркало и увидела в нем обезьяну, которая строила ей рожицы; лица, вырезанные на стенках старинного платяного шкафа, злобно ухмыльнулись. Два стула на тонких, как у пауков, ножках выскочили на середину комнаты и принялись исполнять диковинный старинный танец. Девочка засмеялась и сразу забыла и про обезьяну, и про ухмыляющиеся лица. Эльфы поняли свою ошибку и вернули стулья на место. Они знали, что малышка весь день читала сказку о трех медведях. Мгновение спустя за дверью послышались медвежьи голоса – один низкий, другой повыше, а третий просто писклявый; потом заскрипели половицы, причем медведи ступали на удивление тихо, словно натянули поверх башмаков чулки. Шаги приближались, и наконец девочка не выдержала. Она поступила в точности так, как говорилось в сказке и как того добивались эльфы: распахнула окно, схватилась за плющ и соскользнула на землю, а затем побежала к лесу.

Она и не догадывалась, что избрала самое верное направление. Ведь любой проказник, каким бы он ни был озорным, предпочитает шалить не дома, а на стороне; к тому же, как я уже упоминал, Волшебную страну населяли не только проказливые эльфы. Те, кто расположен к людям, всегда выручали попавших в беду, оберегали от козней и злых шуток своих собратьев.

Солнце село, лес погрузился во мрак, однако темнота пугала девочку гораздо меньше, нежели медведи за спиной. Впрочем, если бы она обернулась, то увидела бы, что преследует ее вовсе не медведь, а некое диковинное существо, похожее на рыбу, но с разноцветными перьями вместо чешуи; эти перья сверкали, точно перышки колибри. Странная рыба с головой, напоминающей совиную, не летела, а плыла по воздуху, как будто воображала, что вокруг вода.

Девочка бежала и бежала, и вдруг, когда она пробегала под деревом со склоненными к земле ветвями, оно оплело девочку. Она попыталась вырваться, но ветки неумолимо притягивали малышку все ближе к стволу. Девочка испугалась, и тут появилась воздушная рыбка, которая принялась кусать ветки. Те ослабили хватку; рыбка продолжала нападать на них, пока они не отпустили свою добычу, а потом поплыла вперед, переливаясь всеми цветами радуги, и девочка последовала за ней.

Вскоре показалась хижина, дверь которой была распахнута настежь. Рыбка заплыла внутрь. Девочка остановилась на пороге. Посреди комнаты находился очаг, в котором стоял на огне котелок без крышки. В котелке пузырилась кипящая вода. Рыбка подплыла к котелку и нырнула в кипяток. Со скамьи за очагом поднялась очень красивая женщина. Она шагнула навстречу девочке и взяла ее на руки.

– Наконец-то ты пришла! – сказала она. – Я так тебя ждала!

Женщина опустилась на скамью, посадив девочку на колени. Та принялась разглядывать незнакомку. Такую красавицу она встречала впервые в жизни. Высокая, стройная, белокожая, с легким румянцем на лице. Девочка не могла определить, какого цвета у женщины волосы; ей почему-то показалось, что те отливают зеленым. На платье незнакомки, тоже зеленом и блестящем, не было ни единого украшения, однако чудилось, что женщина лишь минуту назад сняла с себя бесчисленное множество алмазов и изумрудов. И все же дама явно чувствовала себя как дома в этой маленькой, скудно обставленной хижине.

Девочка продолжала рассматривать женщину, а та, поглядев на нее, спросила:

– Как тебя зовут?

– Служанки называли меня Узелком.

– Наверно, потому, что ты ходила с нерасчесанными волосами. Но это не твоя вина. Бездельницы! Разве можно быть такими нерадивыми? Однако мне нравится твое имя, и я тоже буду звать тебя так. Не сердись, что я задаю тебе столько вопросов; потом ты сможешь спросить меня о чем угодно, и я постараюсь удовлетворить твое любопытство. Сколько тебе лет?

– Десять, – сказала девочка.

– По тебе не скажешь, – проговорила дама.

– А сколько лет вам?

– Очень много, несколько тысяч.

– По вам не скажешь, – произнесла девочка.

– Неужели? По-моему, ты ошибаешься. Видишь, какая я красивая? – И она посмотрела на девочку, устремив на нее взор своих голубых глаз, таких сверкающих, будто в них отражались все звезды, что усеивали небосвод.

– Вы очень красивая, – подтвердила девочка. – Но мне казалось, что когда люди живут долго, они становятся старыми.

– Мне некогда стареть, – возразила дама, – я слишком занята. Стареют обычно от безделья. Нет, Я не могу допустить, чтобы ты оставалась такой неряхой! Твое лицо все в грязи, и я даже не могу тебя поцеловать.

– Может быть, – предположила девочка, которой стало стыдно, но не настолько, чтобы она не попыталась защитить себя, – может быть, это потому, что я заплакала, когда меня напугало дерево.

– Бедняжка! – воскликнула дама, в глазах которой теперь словно отразилась луна, и поцеловала девочку, как будто забыв, о чем только что говорила. – Гадкое дерево получит по заслугам за то, что посмело напугать тебя!

– Скажите, а как вас зовут? – полюбопытствовала девочка.

– Бабушка.

– Правда?

– Разумеется. Я никогда не обманываю, даже в шутку.

– Какая вы хорошая!

– Я не могу обманывать, потому что мои слова тут же сбываются, и стоит мне хоть чуточку кого-то обмануть, меня обязательно накажут, – дама улыбнулась. Ее улыбка напомнила девочке солнце, которое проглядывает летом сквозь пелену дождя. – А теперь, – продолжала дама, – я тебя вымою и переодену, а потом мы с тобой поужинаем.

– Ой, я так проголодалась!

– Еще бы, – отозвалась дама, – ведь последний раз ты кушала три года назад. Да, с тех пор как ты убежала от медведей, прошло целых три года. Сейчас тебе уже не десять, а тринадцать лет.

Девочка широко раскрыла глаза. Не верить она не могла, ибо чувствовала, что Бабушка говорит правду.

– Ты не боишься меня, Узелок? – спросила дама.

– Я постараюсь не бояться, – ответила девочка, – но обещать не могу.

– Мне нравится твоя откровенность. Думаю, все будет в порядке.

Дама сняла с девочки ночную рубашку, встала и, неся свою гостью на руках, подошла к двери в стене хижины. Она открыла дверь, и Узелок увидела глубокий чан, по стенкам которого вились зеленые стебли растений, чьи веточки заканчивались цветками всех оттенков.

Над чаном нависала крыша, в прозрачной воде сновало множество рыбок – точь-в-точь таких, как та, которая привела девочку к хижине. Комната была полна света, который исходил от оперения диковинных созданий. Дама произнесла несколько слов на незнакомом девочке наречии и погрузила ее в воду.

Узелок сразу же оказалась в окружении рыбок. Две или три из них поддерживали голову девочки над водой, а остальные терлись боками о ее тело, и вскоре от грязи не осталось и следа. Тогда дама, внимательно наблюдавшая за происходящим, заговорила снова. Тридцать или сорок рыбок выпрыгнули из воды и перенесли девочку, которая лежала на них, как на циновке, прямо в руки Бабушки. Та подождала, пока Узелок высохнет у огня, а затем открыла сундук и достала оттуда чудесное льняное белье, пахнущее сеном и лавандой, после чего вручила девочке зеленое платье, такое же, как у нее самой, сверкающее, мягкое на ощупь, ниспадавшее от талии, которую перехватывал коричневый пояс, восхитительными складками.

– Бабушка, а башмачков вы мне не дадите? – спросила девочка.

– Нет, моя милая, никаких башмачков. Видишь, я хожу босой, – дама приподняла край своего платья и показала изящные белые ступни. Волей-неволей Узелку пришлось согласиться ходить босиком. Дама причесала девочку, а потом пригласила ее к столу.

Сначала хозяйка извлекла из отверстия в стене буханку хлеба, затем вынула из другого кувшин с молоком, а из третьего – блюдо с разными фруктами. Потом заглянула в котелок, достала из того сварившуюся рыбку, ощипала перья и положила рыбку на тарелку.

– Но… – пролепетала девочка. Опечаленная, она не смогла докончить фразу.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – проговорила дама. – Тебе кажется, что нельзя есть того, кто привел тебя домой. Однако дело в том, что это величайшая благодарность, какую ты можешь выразить своему проводнику. Рыбка отказывалась лететь за тобой, пока не увидела, что я ставлю на огонь котелок, и не услышала, что я обещаю сварить ее, как только она вернется. По-моему, ты заметила, что она сама прыгнула в кипяток?

– Да, – сказала девочка, – и я даже испугалась, но потом увидела вас и забыла обо всем на свете.

– В Волшебной стране, – промолвила дама, усаживаясь за стол, – все живые существа стремятся к тому, чтобы их съели люди. Для них это великая награда. Конечно, они погибают, но не до конца. Ты увидишь, из котелка появляются не только мертвые рыбки.

Девочка заметила, что теперь котелок накрыт крышкой. Она осторожно попробовала рыбку – белоснежная мякоть прямо-таки таяла во рту – и призналась себе, что ничего вкуснее в жизни не ела. Едва она проглотила первый кусочек, с ней произошло нечто странное, чего она просто не могла описать. Узелок услышала какое-то бормотание, оно становилось все отчетливее, пока, наконец, из него не начали выделяться отдельные слова. Когда девочка управилась со своей порцией, она обрела способность различать звуки, которые издавали толпившиеся у по-прежнему распахнутой настежь входной двери животные. И это были не просто звуки, нет, животные говорили друг с другом. Она понимала язык насекомых; ей казалось, она улавливает обрывки разговора, что ведут в ночной темноте деревья и цветы.

Покончив с едой, Бабушка встала, подошла к очагу и сняла с котелка крышку. В тот же миг под потолок взмыло крохотное существо с большими белыми крылышками; покружив над котелком, оно опустилось на колени Бабушки. Та произнесла что-то непонятное, затем отнесла существо к двери и выпустила его во мрак. Вновь послышался шелест крыльев, затихший в отдалении мгновение спустя.

– Ты все еще думаешь, что мы обидели бедную рыбку? – спросила дама.

– Нет, – отвечала девочка, – уже не думаю. Сказать по правде, я бы не отказалась ужинать так каждый вечер.

– Они, как и мы с тобой, моя милая, должны дожидаться своего срока, – дама улыбнулась. Печаль в глазах придала ее улыбке неизъяснимое очарование. – Однако мне кажется, что по крайней мере завтра я смогу исполнить твое желание. – Она поднялась и приблизилась к той двери, за которой находился чан с рыбками. Когда Бабушка с ними заговорила, девочка обнаружила, что понимает все до последнего словечка. – Мне нужна мудрейшая из вас, – сказала дама.

Рыбки сгрудились посредине чана, высунув из воды головы и шевеля хвостами. По всей видимости, они держали совет. Вот одна из рыбок выпорхнула из чана и, судя по всему, весьма довольная улеглась в подставленную ладонь Бабушки.

– Ты знаешь, где стоит радуга? – справилась та.

– Знаю, матушка.

– Приведи домой мальчика, которого ты найдешь на том месте. Он не знает, куда идти.

Рыбка метнулась в распахнутую дверь, а дама сказала девочке, что той пора ложиться спать. Она провела свою гостью в комнату, сводом которой служили переплетенные стебли каких-то растений. Постель была устлана багровым вереском. Дама набросила на ложе покрывало, сотканное из перьев воздушных рыбок; оно засверкало в бликах пламени, что отражались от увитых зеленью стен.

Узелок быстро заснула. Ей снились чудесные сны, в каждом из которых присутствовала Бабушка.

Проснувшись поутру, девочка услышала шелест листьев над головой и журчание воды. К своему удивлению, она не сумела отыскать дверь: перед ней была лишь замшелая стена хижины. Узелок выбралась наружу через отверстие в гуще листвы и очутилась в лесу. Она выкупалась в речушке, что весело вилась между деревьями, и сразу почувствовала себя счастливой: ведь искупавшись в чане с рыбками, которые смыли с нее всю грязь, она словно дала зарок оставаться чистой и аккуратной. Девочка надела зеленое платье, и ей почудилось, будто она превратилась в настоящую даму.

Она провела в лесу весь день – слушала разговоры птиц, животных и тех существ, что ползали по земле, понимала все, о чем они говорят, хотя и не могла повторить ни слова. Лесные обитатели говорили на разных языках, что, впрочем, нисколько не мешало им понимать друг друга. Бабушки Узелок не видела, но догадывалась, что та где-то поблизости. Тем не менее девочка не отходила далеко от хижины, круглой, будто жилище эскимоса или вигвам, и начисто лишенной дверей и окон. Кстати сказать, окон в хижине и впрямь не было, а вот дверей имелось множество, однако все они открывались изнутри и снаружи были неразличимы.

Наступили сумерки. Девочка остановилась у подножия дерева, прислушиваясь к перебранке между кротом и белкой: крот заявил, что белки никуда не годятся – разве что на шубы людям из-за своих пушистых хвостов, а белка в ответ обозвала крота землекопом. Внезапно в лицо девочке ударил свет, и она увидела открытую дверь, из которой вырывались во тьму блики пламени. Узелок оставила крота и белку выяснять отношения дальше и побежала к хижине. Переступив порог, она заметила, что на огне кипит котелок.

– Я наблюдала за тобой, – сказала Бабушка, сидевшая на скамье у очага. – Ты наверняка проголодалась, однако нам придется подождать, пока не вернется наш ужин.

Она усадила девочку себе на колени и начала напевать, а Узелок слушала и мечтала о том, чтобы этот вечер никогда не кончался. Но вскоре в дверь впорхнула рыбка, которая немедля прыгнула в котелок, а следом появился юноша, одетый в лохмотья, из которых явно вырос. На его лице играл яркий румянец, в руке он сжимал что-то сверкающее, точно маленькая звездочка.

– Что у тебя в руке, Мшинка? – спросила Бабушка.

Мшинкой юношу прозвали товарищи, ибо у него была привычка просиживать целыми днями на замшелом камне и читать книги; товарищи уверяли, что скоро он и сам с ног до головы зарастет мхом.

Мшинка разжал кулак. Увидев у него на ладони золотой ключ, Бабушка поднялась, поцеловала юношу в лоб, усадила на свое место и спросила, чем его угостить. Юноша смутился и хотел было встать, но Бабушка со слезами на глазах попросила не делать этого, и он неуклюже сел.

– Вы такая красивая, – пробормотал он.

– Конечно. Но я тружусь с утра до вечера и нахожу в том радость. К тому же ты вскоре покинешь меня.

– Откуда вы знаете, мадам? – удивился Мшинка.

– У тебя золотой ключ.

– Но я даже не догадываюсь, зачем он нужен! Я не могу найти замок. Пожалуйста, посоветуйте, как мне быть.

– Ты должен отыскать замочную скважину. Такова твоя участь. Я не в силах помочь тебе. Могу только сказать, что если будешь искать, то обязательно найдешь.

– Но что он открывает? Может, какую-нибудь шкатулку здесь, в вашем доме?

– Не знаю. Ключ снился мне, но наверняка я ничего не знаю.

– Мне уходить прямо сейчас?

– Ты можешь переночевать у меня и разделить с нами ужин. Но утром ты должен уйти. Я могу лишь подобрать тебе новую одежду. Познакомься, эту девочку зовут Узелок. Она пойдет с тобой.

– Здорово! – воскликнул юноша.

– Нет! – крикнула девочка. – Бабушка, я не хочу уходить!

– Ты должна идти с ним. Мне жаль расставаться с тобой, но так будет лучше для тебя. Рыбки и те прыгают в котелок, чтобы потом исчезнуть во мраке. Если вам встретится Морской Старец, попросите, чтобы он прислал мне еще рыбок, а то их становится все меньше.

Бабушка вынула сварившуюся рыбку из котелка и, как и в прошлый раз, накрыла его крышкой. Они сели за стол, поужинали, а потом из котелка вылетело крылатое существо, которое покружило под потолком и опустилось на колени к Бабушке. Та что-то сказала, отнесла существо к двери и выпустила в ночную тьму. Послышался шелест крыльев, затихших в отдалении мгновение спустя.

Бабушка отвела Мшинку точно в такую же комнату, как та, в которой спала девочка. Утром он обнаружил рядом со своей постелью аккуратно сложенный чистый костюм, облачившись в который стал выглядеть очень и очень симпатичным. Впрочем, те, кто надевал одежды из сундука Бабушки, никогда не думали о том, как они выглядят; им было не до того, ибо они немедля начинали восхищаться красотой других людей.

Девочка никак не соглашалась покинуть лесную хижину.

– Почему я должна уходить? Я же совсем не знаю его.

– Мне не разрешают задерживать у себя моих детей. Если не хочешь идти с ним, не ходи, но рано или поздно тебе придется уйти. Я буду рада, если вы уйдете вместе, ибо у него золотой ключ, а тому, кто владеет этим ключом, бояться нечего. Ты ведь позаботишься о ней, верно, Мшинка?

– Конечно, – отозвался юноша.

Девочка искоса поглядела на него и вдруг поняла, что совершенно не имеет ничего против такого спутника.

– А если вы потеряете друг друга, – прибавила Бабушка, – когда будете проходить через… нет, никак не запомню, как называется тот край… Так вот, не пугайтесь и смело идите дальше.

Она поцеловала девочку в губы, а юношу в лоб, подвела их к двери и указала на восток. Мшинка и Узелок, взявшись за руки, зашагали в ту сторону. В правой руке юноша сжимал золотой ключ.

Так они шли очень долго, радуясь тому, что понимают разговоры обитателей леса. Вдобавок они и сами учились на ходу лесному языку и вскоре уже могли спрашивать у животных, птиц и насекомых дорогу. Белки вели себя вполне дружелюбно и угощали путников орехами из своих запасов; пчелы, напротив, грубили и держались чрезвычайно заносчиво, поскольку ни девочка, ни юноша не были подданными их царицы, а потому ни о каком угощении не могло быть и речи. Слепые кроты приносили путникам земляные орехи и трюфели, объясняясь так, словно пасти у них были набиты то ли пряжей, то ли собственным бархатистым мехом. К тому времени, когда лес наконец кончился, Узелок и Мшинка крепко подружились и девочка ни капельки не жалела о том, что послушалась Бабушку и отправилась в дорогу.

Деревья попадались реже; появились холмы, которые становились все круче и круче, и вот лес остался позади, и путники ступили на тропинку, которая уводила вверх по склону скалистого утеса. Внезапно перед ними возник дверной проем. Они миновали его и очутились в пещере, в которой было темно, хоть выколи глаз; идти теперь приходилось на ощупь. Через какое-то время свет возвратился. Они вышли из пещеры и двинулись по тропинке, что бежала но краю обрыва. Тропинка шла под уклон и вскоре вывела их на плато, окруженное со всех сторон высокими горами. Те горы, что возвышались впереди, казалось, царапали своими снеговыми вершинами небосвод. Над плато властвовало безмолвие, которое не нарушалось даже журчанием воды.

Глядя вниз, они не могли определить, что видят – травянистую равнину или огромное, застывшее в неподвижности озеро; знали только, что ничего подобного им до сих пор видеть не доводилось. Спуск был трудным и опасным, однако они решили не отступать и некоторое время спустя в целости и сохранности достигли подножия плато. Как оказалось, внизу простиралась равнина, как будто вымощенная песчаником. Лишь теперь они догадались, почему, глядя сверху, никак не могли сообразить, на что же такое смотрят: повсюду пролегали тени. Чудилось, будто вокруг раскинулось настоящее море теней. В основном то были тени бесчисленного множества листьев, самых разных очертаний, колыхавшихся от малейшего дуновения ветерка, который, впрочем, если где-то и задувал, то уж точно не здесь. На горных склонах не росло ни деревца, и тем не менее равнину испещряли тени листьев, ветвей и стволов. Вскоре путники начали различать тени цветов; время от времени попадались тени птиц с раскрытыми клювами, словно выводящих заливистые трели. Иногда возникали призраки диковинных существ, что карабкались по стволам деревьев, сновали по ветвям и исчезали в густых кронах. Узелок и Мшинка зашагали через равнину и постепенно осознали, что идут как бы по колено в воде. Тени не просто лежали на земле, нет, они парили в воздухе, создавая нечто вроде туманного покрова. Девочка и юноша часто поднимали головы, пытаясь установить, откуда же берутся все эти причудливые формы и очертания, но видели только легкую серебристую дымку, что висела в небе, высоко над горными вершинами. Никаких лесов, никаких животных и птиц.

Мало-помалу в призрачном покрове стали появляться прорехи, а в некоторых местах на земле теней не было вообще – они лишь порхали в воздухе. Вот, помахивая широкими крыльями, проплыла тень загадочного существа, получеловека-полуптицы, вот показалась целая компания: тени играющих детей, а рядом – изящный женский силуэт; чуть дальше возникла на миг исполинская тень, которая сделала несколько шагов и, подобно остальным, растворилась в клубящейся призрачной массе. Порой из нее вырастали лица, исполненные неземной красоты или же неземного величия; порой появлялись пары – то влюбленные, которые шагали рука в руке, то отец с сыном, то братья или сестры, горячо обнимавшие друг друга; порой из пелены вылетали резвые кони – дикие или несущие на себе благородных всадников. Однако встречались и столь невыразимо прекрасные тени, очарование которых передать словами было просто невозможно.

Преодолев приблизительно половину пути через равнину, путники остановились передохнуть. Они сели на землю.

– Мы должны найти страну, из которой приходят тени, – проговорил юноша.

–Да, милый Мшинка, – отозвалась девочка. – Может, твой золотой ключ – это ключ от нее?

– Вот будет здорово! – воскликнул юноша. – Думаю, мы успеем пересечь равнину до ночи.

Он лег на землю, и в тот же миг над ним закружились диковинные тени, настолько прозрачные, что через одну можно было разглядеть вторую, третью, четвертую – до тех пор пока они не сливались в клубящуюся массу. Узелок последовала примеру своего спутника.

Отдохнув, они поднялись и двинулись дальше.

Не знаю, как долго шли они по равнине, но еще до наступления темноты в волосах Мшинки начала пробиваться седина, а на лбу Узелка появились морщины.

День клонился к вечеру, тени становились все гуще и поднимались выше и выше. Наконец пелена поглотила путников с головами, и они оказались в кромешной тьме. Тогда Узелок и Мшинка вновь взялись за руки. Они молчали. Им было немного страшно; тени как будто предвещали что-то недоброе. Вдруг Узелок поняла, что уже не держится за руку Мшинки; она страшно перепугалась, хотя и не могла сказать наверняка, потерялась или нет.

– Мшинка! Мшинка! – позвала она.

Ответа не было.

Мгновение спустя теневой покров спал, и Узелок увидела перед собой горы. Обернувшись, она посмотрела на клубящийся мрак и снова окликнула Мшинку. Ничего, лишь зловещие черные тени, которые скрыли от нее верного товарища. Узелок горько зарыдала. Неожиданно ей вспомнились слова Бабушки: если они потеряют друг друга в стране, названия которой она не помнит, нужно не отчаиваться и продолжать путь.

– И потом, – сказала себе Узелок, – у Мшинки ведь золотой ключ, а значит, ему никакая опасность не грозит.

Она встала и двинулась вперед. В скором времени она оказалась у пропасти, на дно которой вела лестница, вырубленная в отвесной каменной стене. Узелок начала спускаться. Приблизительно на полпути от края пропасти до дна лестница оборвалась – у входа в пещеру. Узелок поглядела вниз, и у нее закружилась голова. Пошатнувшись, она рухнула без чувств на пол пещеры.

Придя в себя, Узелок увидела над собой крохотное крылатое существо.

– Я тебя знаю, – проговорила она. – Ты – моя рыбка.

– Правильно. Но теперь я не рыбка, а эрант.

– Кто такой эрант? – спросила Узелок.

– Я, – ответило существо. – Я прилетел, чтобы провести тебя через горы.

– Спасибо, милая рыбка, – поблагодарила Узелок. – Ой, я хотела сказать: эрант.

Когда Узелок поднялась, эрант полетел вперед по длинному и узкому туннелю, и Узелок сразу вспомнила о том, как он, еще в бытность его рыбкой, вел ее через лес. Едва он шевельнул своими белыми крылышками, как с них дождем посыпались разноцветные искры, которые и освещали дорогу. Неожиданно эрант исчез. Узелок услышала низкий, мелодичный звук, ничуть не похожий на сухой шелест крыльев. Впереди показалась арка, за которой сиял свет: именно оттуда доносился рокот прибоя.

Она ускорила шаг, почти выбежала из туннеля и упала, обессиленная и счастливая, на желтый прибрежный песок. Она лежала, в полузабытьи от усталости и внезапно обретенного покоя, прислушиваясь к плеску волн. Ее взгляд был устремлен на огромную радугу, что опиралась одним концом на неразличимый отсюда противоположный берег моря. В конце концов усталость взяла свое, и Узелок заснула.

Пробудившись, она увидела над собой старика с длинными седыми волосами, которые ниспадали ему на плечи. Он стоял, опершись на палку, покрытую сверху донизу полураспустившимися почками.

– Что тебе нужно, красавица? – спросил старик.

– Красавица? Я? Как здорово! – воскликнула Узелок, вставая с песка. – Моя Бабушка тоже красавица.

– Знаю. Что тебе нужно? – повторил старик.

– Наверное, вас. Вы ведь Морской Старец?

– Он самый.

– Бабушка просила узнать, не пришлете ли вы ей новых рыбок?

– Пойдем посмотрим, милая, – сказал старик куда добродушней, чем в начале разговора. – А что я могу сделать для тебя?

– Для меня? Покажите мне, пожалуйста, дорогу в страну, из которой приходят тени, – проговорила Узелок. Она надеялась, что там ее поджидает Мшинка.

– А! Вот оно что! – протянул старик. – Я бы и рад, но, к сожалению, не знаю, как туда добраться. Загляни к Подземному Старцу. Может, он сумеет тебе помочь. Он гораздо старше меня.

Тяжело опираясь на палку, Морской Старец повел свою гостью вдоль кромки воды. Некоторое время спустя они достигли скалы, похожей на окаменевший корабль, перевернутый к тому же кверху днищем. Над отверстием скалы висел громадный руль, пролежавший, по всей видимости, на морском дне не одну сотню лет. Сразу за отверстием начиналась лесенка, которая уводила в глубь скалы, в жилище Старца.

Войдя туда, Узелок услышала странные звуки – это переговаривались между собой рыбы.

Она попыталась понять, о чем идет речь, однако рыбы говорили на древнем, вышедшем из употребления наречии, так что уловить смысл было почти невозможно.

– Что ж, надо поискать рыбок для моей дочки, – проговорил Морской Старец.

Он подошел к стене, сдвинул в сторону заслонку и постучал по толстому куску хрусталя, который, очевидно, служил ему вместо оконного стекла. Узелок осторожно приблизилась к Старцу, взглянула в окошко, что выходило в океанскую пучину, и увидела множество любопытных созданий: некоторые были сущими уродцами, другие – просто очень странными, с диковинными мордами. Все они занимались своими делами, но едва раздался стук, поспешили к окошку. Приткнуться к хрусталю удалось лишь немногим, но даже те, которые за мгновение до того спокойно плавали в стороне на расстоянии нескольких миль, повернули головы и застыли в ожидании. Морской Старец, тщательно осмотрев свое стадо, вздохнул.

– Увы, – произнес он, – порадовать мне тебя нечем. Нужных рыбок пока не выросло. Но как только вырастут, я тут же отправлю их в лес.

Он вернул заслонку на место. За стеной тотчас загомонили на разные голоса. Старец снова отодвинул заслонку и постучал по хрусталю. Рыбы мгновенно замерли, словно погрузились в сон.

– Они говорили о тебе, – сказал Старец. – Между нами, пороли такую чепуху!.. Завтра я покажу тебе дорогу к Подземному Старцу. Он живет довольно далеко отсюда.

– Я, пожалуй, пойду прямо сейчас, – проговорила Узелок.

– Нет, так нельзя. Сперва ты должна побывать тут.

Старец подвел ее к отверстию в стене, осененному зеленой листвой и белыми цветками ползучего растения. Раньше Узелок этого отверстия как-то не замечала.

– На дне моря выживают только растения с белыми цветками, – сказал старик. – Внутри стоит ванна. Ложись в нее и не вставай, пока я тебя не позову.

Узелок забралась в отверстие и очутилась в крохотной пещерке, в дальнем углу которой помещалось нечто вроде бассейна, вырубленного прямо в скале и наполовину заполненного чистой морской водой, что сбегала тоненькими струйками из трещин в стене пещерки. Дно бассейна устилал желтый песок, камень казался чуть ли не отполированным. Над водоемом нависали большие зеленые листья и белые цветы, а стебли растений, переплетаясь, создавали некое подобие шатра.

Она разделась и улеглась в ванну, и вдруг ей почудилось, будто в ее тело проникает вода. Узелок словно спала наяву, при этом не проваливаясь в забытье. Впервые с тех пор, как потеряла Мшинку, она почувствовала радость и вновь преисполнилась надежд. Впрочем, было жаль бедного старика, который вынужден жить здесь в полном одиночестве да еще присматривать за великим множеством бестолковых и любящих поболтать рыб.

Ей показалось, прошло всего лишь около часа, когда старик окликнул ее. Она выбралась из ванны, смыв, кажется, всю усталость долгого и трудного пути, чувствуя себя здоровой и сильной, как будто проспала добрых семь дней подряд.

Оказавшись в той пещере, где рассталась со стариком, Узелок не поверила своим глазам: ее ожидал высокий, стройный мужчина с величественно-прекрасным лицом.

– Идем, – сказал он. – Я вижу, ты готова.

– А где Морской Старец? – спросила Узелок, приседая в реверансе.

– Тут нет никого, кроме меня, – с улыбкой отозвался мужчина. – Некоторые называют меня Морским Старцем, другие зовут иначе, но все почему-то пугаются, стоит им встретиться со мной на берегу моря. Потому я избегаю попадаться им на глаза, и они от страха не видят моего истинного обличья. А вот ты, похоже, не боишься… Но я должен показать тебе дорогу к Подземному Старцу, – с этими словами он вновь провел Узелок в ту пещерку, где находилась ванна. В дальнем углу пещерки обнаружилось еще одно отверстие. – Иди по лестнице и попадешь, куда тебе нужно, – сказал Морской Старец.

Узелок, поблагодарив гостеприимного хозяина, пролезла в отверстие и начала спускаться по винтовой лестнице, которой словно не было конца. Вниз, вниз по выщербленным, расколотым ступенькам, залитым водой, что сочилась из многочисленных трещин в каменных стенах, в кромешной тьме… Как ни странно, Узелок отчетливо различала ступеньки; она не знала, что все, кто принял ванну в жилище Морского Старца, обретают способность видеть в темноте. Если не считать мрака и сырости, идти было даже приятно; змей и прочих ползучих тварей опасаться, судя по всему, не стоило.

Наконец лестница кончилась. Узелок очутилась в сверкающей пещере, посреди которой спиной к ней сидел на камне сгорбленный старик, седовласый и седобородый, причем его борода была такой длинной, что стелилась по полу пещеры. Старик не шевелился. Узелок шагнула вперед, обошла камень и остановилась перед стариком, намереваясь заговорить с ним, однако взглянув ему в лицо, утратила дар речи, ибо увидела не старика, а прекрасного юношу. Тот зачарованно смотрел в зеркало, выкованное из какого-то металла, по всей видимости, из серебра; зеркало лежало на полу у ног юноши, и Узелок поняла, что приняла за седую бороду блеск металла.

– Вы Подземный Старец? – спросила Узелок.

– Да, – ответил юноша. – Чем могу служить? – Он говорил беззвучно, однако Узелок понимала его безо всякого труда.

– Я хочу узнать дорогу в страну, из которой приходят тени.

– Увы, я бессилен помочь тебе. Эта страна только снится мне; порой я вижу тени в своем зеркале, но вот откуда они приходят, к сожалению, не знаю. Пожалуй, тут сумеет помочь Огненный Старец. Он гораздо старше меня да и вообще всех на свете.

– А где он живет?

– Я покажу дорогу. Правда, сам я по ней никогда не ходил, – юноша поднялся и пристально поглядел на Узелок. – Мне тоже хочется побывать в той стране. Но я слишком занят.

Он подвел гостью к стене пещеры и велел прижаться к ней ухом.

– Что ты слышишь?

– Я слышу, как бежит под землей река.

– Правильно. Река приведет тебя к жилищу древнейшего на свете человека, Огненного Старца. Жаль, что я не могу отправиться с тобой – чересчур много дел… Иначе как по реке к нему не добраться. Подземный Старец нагнулся, приподнял с пола пещеры и поставил торчком огромный камень, под которым открылся зев колодца. – Тебе туда.

– Но я не вижу лестницы.

– Ее и нет, просто прыгай и все.

Узелок обернулась, посмотрела юноше в лицо, простояла так целую, как ей показалось, минуту, а на самом деле целый год – и прыгнула в колодец.

Придя в себя, она поняла, что ее несет сквозь тьму быстрое течение. Голова под водой… Ну и ладно, ничего страшного, ведь, если вспомнить, с тех пор как выкупалась в бассейне Морского Старца, она не сделала ни единого вдоха. Тем не менее Узелок высунула голову из воды, но в тот же миг нырнула снова, ибо на поверхности было невыносимо жарко.

Постепенно река стала мельче, и держать голову под водой уже было невозможно. Течение замедлилось. Узелок выбралась на берег и двинулась вниз по довольно крутому склону, в котором были выбиты ступеньки. Палящий зной прожигал тело до костей, затруднял дыхание, однако Узелок сохраняла присутствие духа, и хотя ей казалось, что очередной шаг вот-вот окажется последним, она все же продолжала путь.

Мнившаяся бесконечной лестница в конце концов привела ее к сводчатому дверному проему в мерцающей от жары каменной стене. Утомленная до изнеможения, Узелок шагнула в проем и очутилась в прохладной пещере, стены и пол которой сплошь заросли зеленым, мягким и влажным мхом. Из трещины в скале бил ключ. Узелок упала на мох, подставила губы под струйку воды, напилась, потом подняла голову и огляделась по сторонам, затем встала и осмотрелась вновь. В пещере никого не было. Внезапно она почувствовала радостное возбуждение. Еще бы! Теперь ей ведомы самые сокровенные тайны земли! Все, что она видела, о чем читала в книгах; все, что узнала от Бабушки, услышала от зверей, птиц и рыб; все, что случилось с нею за время, проведенное с Мшинкой, Морским Старцем и тем юношей, который назвался Подземным Старцем, – все стало ясно и понятно. Это означало одно и то же, такое, чего попросту не передашь словами.

В следующий миг она заметила в дальнем углу пещеры маленького мальчика. Совершенно нагой, он сидел на мху и играл в шарики самых разных размеров и цветов, составляя из них на полу затейливые узоры. Узелок поняла, что эти узоры обладают неким таинственным значением, что они возникают вовсе не по воле случая, а в строгой последовательности, что в сочетаниях цветов заключен высокий смысл; она это знала, но объяснить ничего не могла. Мальчик, похоже, был всецело увлечен игрой и как будто не замечал, что в его пещере появился посторонний. Он перемещал шарики с тем же усердием, с каким меняет свои катушки кружевница. Узелок улавливала обрывки значений, но в общем словно плутала в потемках. Завороженная, она не сводила с мальчика взгляда, и чем дольше смотрела на него и на шарики, тем, казалось, отчетливее воспринимала зыбкие, непроизносимые истины. Она простояла так семь лет, которые показались ей семью часами. Внезапно новый узор, составленный мальчиком из разноцветных шариков, напомнил, неизвестно почему, о стране теней, и Узелок решилась нарушить молчание.

– Где мне найти Огненного Старца? – спросила она.

– Я здесь, – ответил мальчик, оттолкнув от себя шарики. – Чем могу служить?

На его лице было написано столь невозмутимое спокойствие, что Узелок на мгновение словно проглотила язык. Мальчик не улыбался, однако его взгляд выражал любовь ко всему сущему. Лицо было озарено неким внутренним светом, и чудилось, что оно вот-вот озарится восхитительной улыбкой. Но улыбка так и не тронула его губ.

– Вы самый старый человек на свете? – благоговейно проговорила Узелок.

– Да. Я очень-очень стар. Я могу помочь тебе. Я могу помочь каждому человеку.

Под взглядом мальчика женщина залилась слезами.

– Я хочу узнать дорогу в страну, из которой приходят тени, – пролепетала она, давясь рыданиями.

– Я покажу. Признаться, я и сам частенько наведываюсь туда. Но моя дорога тебе не подходит, ибо ты еще слишком юная для нее. Я покажу тебе иной путь.

– Только не посылайте меня обратно, – взмолилась Узелок. – Я не вынесу этой жары!

– Хорошо, – произнес мальчик, подошел ближе и положил ей на грудь, где сердце, свою прохладную ладонь. – Теперь можешь идти. Огонь тебе не страшен. Идем.

Он вывел ее из пещеры. Следом за ним Узелок миновала дверной проем и очутилась в огромной пещере, пол которой устилал песок, а каменный потолок напоминал скопление грозовых туч. Стены пещеры плавились от чудовищной жары, по ним сбегали сверкающие струйки: желтые – золота, белые – серебра, красные – меди. Но что удивительно: женщине было ничуть не жарко.

Мальчик нагнулся, сунул руку под громадный камень и достал большое яйцо. Потом начертил пальцем на песке длинную ломаную линию, положил в получившуюся борозду яйцо, произнес слова, которые Узелок не поняла; яйцо треснуло, из него вылупилась маленькая змейка. Она улеглась в борозду и принялась расти, а когда достигла длины той самой ломаной линии, поползла вперед, легко и плавно, словно повторяя ход морской волны.

– Иди за ней, – сказал мальчик. – Она приведет тебя туда, куда ты стремишься попасть.

Узелок последовала за змеей, стараясь не отставать. Змея ползла по прямой, не сворачивая ни вправо, ни влево…
Тем временем Мшинка выбрался наконец из клубящейся массы теней и, одинокий и печальный, достиг берега моря. Солнце клонилось к закату, с моря задувал ветер, предвещавший бурю; над побережьем сгущались сумерки. О скалу, внутри которой находилось жилище Морского Старца, бились пенные валы. По берегу, который захлестывали волны, расхаживал сгорбленный старик.

– Вы не знаете, – спросил у него Мшинка, – где я могу найти Морского Старца?

– Ты видишь его перед собой, – отозвался старик.

– Я вижу высокого мужчину средних лет, – возразил Мшинка.

– У тебя острое зрение, юноша, гораздо острее, чем у большинства из тех, кто проходил этой дорогой. Ночка выдалась бурной. Пойдем ко мне, поговорим.

Мшинка последовал за мужчиной, который направился через глубокий пролив к скале. Вода расступилась, пропуская их, и они пересекли пролив по дну. Спустившись в пещеру, они сели и принялись рассматривать друг друга. За время своих скитаний Мшинка изрядно постарел. Он выглядел гораздо старше Морского Старца. Тот встал, взял гостя за руку и провел его в пещерку с бассейном, а там помог раздеться и велел Мшинке ложиться в ванну – и тут заметил, что незнакомец сжимает что-то в кулаке.

– Что у тебя в руке? – спросил он. Мшинка разжал кулак. На ладони у него лежал золотой ключ.

– А! – воскликнул Морской Старец. – Теперь понятно, почему ты узнал меня. Мне известно, куда ты идешь.

– Я ищу страну, из которой приходят тени.

– Разумеется. Я и сам не прочь попасть туда. Однако… Как по-твоему, от чего этот ключ?

– От какого-нибудь замка. Сказать по правде, я не знаю, зачем ношу его с собой. Скорее всего, замок мне никогда не найти. И потом, – печально прибавил Мшинка, – я, наверное, прожил долгую жизнь. Должно быть, я стал стариком. У меня так болят ноги!

– Разве? – проговорил Морской Старец. Похоже, ему и впрямь хотелось это знать. Мшинка, который лежал в ванне, посмотрел на свои ноги, помедлил с ответом и наконец произнес:

– Они перестали болеть! Может, я вовсе не старик?

– Встань и посмотри на свое отражение в воде.

Мшинка повиновался и не увидел на своем лбу ни единой морщинки, не сумел различить ни единого седого волоса.

– Ты попробовал, что такое смерть, – сказал Морской Старец. – Тебе понравилось?

– Очень, – признался Мшинка. – Смерть лучше жизни.

– Нет, – отозвался Старец, – она всего лишь следующая жизнь. Теперь ты можешь ступать по воде.

– Как это?

– Я тебе потом покажу.

Они вернулись в пещеру, сели, завели разговор, который затянулся надолго. Наконец Морской Старец поднялся и поманил Мшинку за собой.

Старец вывел Мшинку на лестницу и распахнул дверь, за которой ярилось море. Далеко-далеко, словно отороченная черными тучами, сверкала в темноте радуга.

– Мне пора, – проговорил Мшинка, едва завидев радугу, и ступил на воду, которая удержала его, будто твёрдая земля. Он зашагал по воде, перепрыгивая с волны на волну и сражаясь с ветром, что дул резкими порывами прямо в лицо.

К утру море успокоилось. Наступил чудесный день, затем пришла великолепная ночь. Над безбрежными просторами океана задувал прохладный ветерок. Мшинка по-прежнему шагал на восток, туда, где видел радугу, которая, увы, исчезла, стоило только закончиться буре.

Он продолжал путь сам по себе, безо всякого проводника – так ему казалось, ибо он не замечал светящейся рыбки, что плыла под водой, направляя его шаги. Он пересек море, достиг высокой каменной стены, по склону которой вилась одна единственная тропинка. Та привела Мшинку на скалистый уступ – и оборвалась. Он призадумался. Не может быть, чтобы тропа обрывалась вот так, без намека на продолжение! На то она и тропа, чтобы куда-то вести! Мшинка присмотрелся к скале. Поверхность ее была гладкой как стекло. Внезапно он уловил краешком глаза какой-то блеск, повернулся, пригляделся повнимательнее и увидел ряд выложенных но окружности крохотных сапфиров, между которыми можно было, различить маленькое отверстие.

– Замочная скважина! – воскликнул он и осторожно вставил в отверстие ключ. Тот повернулся; послышался лязг и скрежет, как будто кто-то внутри скалы колотил железным прутом по огромному медному котлу. Мшинка вынул ключ из скважины. Поверхность скалы покрылась трещинами. Он попятился и остановился на самом краю уступа. К его ногам обрушилась каменная плита, за которой, вопреки ожиданиям, не оказалось никакого прохода. Но едва он встал на плиту, как следом за первой упала вторая, образовав как бы следующую ступеньку лестницы. Плиты продолжали падать перед Мшинкой, пока он не добрался до дверного проема и не проник через него в пещеру – просторную, с высоким сводчатым потолком и многочисленными колоннами, что сверкали, подобно полу и стенам, переливаясь всевозможными цветами и оттенками. Посреди пещеры возвышалось семь колонн, цветом от алого до фиолетового. У подножия одной из них сидела женщина. Она не шевелилась, словно спала, положив голову на колени. И то сказать, ведь она провела здесь долгих семь лет. Когда Мшинка приблизился, женщина подняла голову, и он узнал свою подружку. Узелок! Длинные, чуть ли не до пят, волосы наводили на мысль о морской глади; лицо прекрасное, как у Бабушки, и такое же спокойное, как у Огненного Старца. И все же, хотя Узелок сильно изменилась, Мшинка узнал ее с первого взгляда.

– Какая ты красивая! – восхищенно проговорил он.

– Правда? – отозвалась она. – О, как долго я тебя ждала! Но ты похож на Морского Старца… Нет, на Подземного… Нет, нет! Ты похож на них всех, но я знаю, ты – мой друг Мшинка. Как ты попал сюда? Что делал после того, как я потерялась? Ты нашел замок? Ключ до сих пор при тебе?

Она забросала его вопросами, на которые Мшинка ответил как мог, а потом принялся расспрашивать сам. Они рассказывали друг другу о своих приключениях и радовались, как только могут радоваться мужчина и женщина. Ведь ныне они были моложе и лучше, сильнее и мудрее, чем когда-либо прежде.

Снаружи начало темнеть, и им вдруг отчаянно захотелось очутиться в стране, из которой приходят тени. Они направились было к дверному проему, через который вошел в пещеру Мшинка, но отверстие вдруг закрылось, и теперь пещеру отделяла от моря толща камня. Отверстие в полу, через которое проскользнула змея, что привела сюда Узелок, тоже исчезло. Пока они искали выход, стало совсем темно, и поиски пришлось прекратить.

Некоторое время спустя в пещере снова забрезжил свет, напоминавший сияние луны. Он исходил от тех семи колонн, что возвышались посредине пещеры. Неожиданно Мшинка различил рядом с алой колонной еще одну, которой раньше не замечал. У подножия колонны светились голубым сапфиры, что окружали замочную скважину.

Мшинка вставил в скважину ключ, повернул его… Послышались звуки музыки, словно кто-то заиграл на эоловой арфе. Каменная плита в подножии колонны отошла в сторону, за ней обнаружилась нижняя площадка винтовой лестницы. Ключ растаял в воздухе, будто был всего лишь призраком. Узелок без колебаний двинулась вверх по лестнице, Мшинка последовал за ней. Плита встала на место. Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, они поднялись над землей и очутились в радуге. Земля с ее материками и океанами осталась далеко внизу. Лестница уходила в неведомую высь, и по ней вместе с Узелком и Мшинкой поднимались некие прекрасные создания.

Они знали, что идут в страну, из которой являются тени.

И сдается мне, теперь они уже наверняка достигли цели.