АЦЕФАЛ
Мне голову снесло секирой трансформаций,
И сердце я вознёс, как огненный бокал.
Магический штандарт немыслимых реакций,
Я знак того, чем быть я перестал.
Сакрально всё… Нет ныне профанаций.
Глядите на меня, как будто бы в кристалл.
Там Бога нет, где ныне Ацефал
Доводит мiр до одури простраций.
Что выше этого? Нагнать, ликуя, Смерть;
Танцуя, перейти, Сверхчеловека,
И навсегда покинуть эту твердь.
От ужаса небес теперь сомкнулось веко.
Кто чает возвращенье Золотого Века?
Кто ищет ласки – получает плеть.
ДЕЛЬФЫ
Дельфийский Бог не знает поражений,
Он в зарево побед окрасил небосклон.
Ведёт нас к алтарям гряда живых ступеней,
Здесь Солнце утвердит незыблемый Закон.
Вот стрелы пущены, вот поражён Пифон,
Он бьётся в кольцах Вечных возвращений.
Здесь примут верные печати посвящений,
Ведь ведают они, что время только сон.
Вновь шествуют жрецы, и вновь звучит кифара,
Возвысился опять солнцеподобный трон.
Заря встаёт и благостно и яро.
Разорвано кольцо мучительных времён;
То пала цитадель последнего кошмара.
Вселенной больше нет. Демиург сокрушён.
ОБЕТ
Пусть ляжет на уста молчания обет.
Зажжём светильники и вознесём молитвы.
Мы знаем, близится мистический рассвет;
Мы собрались на мессу Бога битвы.
Пусть ночь темна и траурна палитра,
Но скрыть ли сумеркам божественный Завет?
Неся причастье закланных комет,
На Хара Березайт восходит светлый Митра.
Прими и ешь, мой посвящённый брат.
В причастной чаше вспенилась Хаома –
Вот два свидетеля в безмолвии стоят.
Ты в Арьяварте вновь. Ты удостоен дома.
Ты стал причастником. Теперь тебе знакомо,
Светило ариев, великий Зонненрад.
РОЩИ
Герои не умрут. Герои будут живы.
Они из племени великих аватар.
Их будит ото сна даммару Бога Шивы,
Они нам принесут великолепный дар.
Пусть зорь тантрических вновь полыхнёт пожар.
И смолкнут те уста, что от рожденья лживы.
И рухнет бастион обмана и наживы,
Что превратил наш мир в немыслимый кошмар.
Герои близятся. Откройте двери храмов
И дайте им вкусить от жертвенной еды.
И дайте вин и женщин без изъянов.
Герои к нам пришли. Они сомкнут ряды,
Чтоб защитить от черни и профанов
Священных рощ созревшие плоды.
КАДМ
Что ждёт тебя, ещё не знаешь сам,
Смывая с рук кровь мёртвого дракона.
Согласно Воле ты, грядущим племенам
Создал незыблемость и правоту Закона.
Внимай оракулам, сын Агенора Кадм,
Пока ты сам не принял облик змея;
Пока стоит ещё гранитная Кадмея.
Как бастион, не сдавшийся врагам.
Я шёл к тебе давно, сквозь сумрачные годы,
Тропой извилистой, я шёл сквозь времена.
Фиванец, мы одной, наверное, породы…
И долг один у нас и может быть страна.
Я поле распахал и бросил семена,
Я жду в ночи. Я знаю, будут всходы.
ВАДЖРА
Сплетенье молний – фасция Богов,
Сожги во мне намёк на человека.
Я так хочу. Мне тягостна опека,
Субтильный мiр тревожных полуснов.
Чтоб в тишине арктических снегов
Взошло светило Золотого Века.
Чтоб в треугольнике сомкнулось веко
Соглядатая сумрачных мiров.
Огонь Божественный, ты – солнечный алмаз,
Возможность Духа в мiре имитаций,
В делирии вождей и зверском бунте масс.
О, молот ваджры, знак инициаций,
Гиперборейский символ, стань для нас
Стальным штандартом будущих реакций.
ВРЕМЯ АВАТАР
Мы пробуждаемся. Приходит наше время.
Земля и Солнце вновь вступают в брак.
Герой разрушил мрачный саркофаг
И сбросил с плеч томительное бремя.
Мы пробуждаемся – Богоподобных племя.
Нам брошен клич и подан тайный знак.
Пусть сеется в ночи неведомое семя,
И крепости сдаёт отчаявшийся враг.
Мы дар несём. Примите благо дара,
Блаженство высшее примите от щедрот.
Отведайте наш хлеб и оцените мёд.
Мы так добры, но отблески пожара
Видны в глазах. Мы – озорной народ.
Мы – дети Солнца. Каждый – аватара.
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
И боль, и радость – Жертвоприношенье.
Слепым Богам – непостижимый дар.
Не для спасенья от каких-то кар
И уж совсем не ради снисхожденья.
Как он горяч, наш агональный пар,
И тяжек дым неведомых курений.
И так вовек, и так без изменений,
Священный нож и жертвенный удар.
Но тайны есть, которые хранимы
Лишь теми, чей обет и страшен, и суров.
Они не писаны, они не огласимы.
Они опасны для любых основ.
Коль Жертва со Жрецом уже не разделимы,
Им дела нет и до слепых Богов.
НЕКРОМАНТЫ
Нас часто именуют – некроманты.
По сути, мы – магическая знать.
Но мы не будем, ни о чём гадать,
Листая плит надгробных фолианты.
Начертим формулы, чтоб нежитей созвать.
В урочный час, когда пробьют куранты.
Дабы к живым прибыли равинанты;
А кто живой, лишь нам распознавать.
Смотри внимательно. Вот новый Вавилон.
И свадебная скорбь. И радость похорон.
И фантономных персонажей пляска.
Вот этот юноша… Он явно не фантом…
С ним, Смерти, кажется, кокетничает маска.
И ведомо лишь нам, чем очарован он.
СЕМЬ
Магическим ключом мы отомкнули двери.
И в зал вошли. Он тёмен был и глух.
И только в креслах семеро старух
Зловещим шёпотом всё спорили о вере.
Их облик странен был. Ни люди, и ни звери…
Их разговор напоминал жужжанье тучных мух,
На пир слетевшихся, чтобы по полной мере
Распада смаковать невыносимый дух.
Когда Вы вздрогнули, я молвил: Неужели,
Вы здесь бесед изящных захотели,
Чтоб Красотой и Смыслом баловали Вас.
Здесь речи не слышны. И не звучат свирели.
Сказал. Зажёг светильник. И тот час
Лишь семь портретов со стены на нас глядели.
ПУСТОТА
Мне грезились дворцы, где явь и сказки слиты.
Мне грезились сады с диковинным зверьём.
Ещё источник, и как будто в нём
Под утро плещутся безпечные Хариты.
О чём я говорю. Мои дворцы в былом.
И звери дивные безжалостно убиты.
Донжоны рухнули. Все витражи разбиты.
Хариты в монастырь ушли или в публичный дом.
Но странно так, средь этих разрушений
Мне что-то шепчут призраков уста,
Что хочется склонить молитвенно колени.
Я вглядываюсь в ночь. Конечно это Та,
Нисходит медленно, преодолев ступени…
Сплошные кружева, духи и пустота.
ПРОКЛЯТЫЕ
Я Вас приветствую, месье Бодлер.
Я проклят, как и Вы. Завидна участь эта.
В мiрах, где тьму не различить от света,
И девичью любовь от похоти химер.
Я запрещён, как Вы. И не ищу ответа.
Я требую к себе лишь наивысших мер.
По небосклону, что убог и сер
Я пролетаю, как свастичная комета.
Месье Бодлер, я вижу, ясно, Вас.
Пригубьте за меня скорей стакан абсента.
Он дорог стал, для проклятых, сейчас.
Век не Серебряный… Свинцовый… Он для нас
Когда нибудь создаст два странных монумента,
Чуть различимых в полуночный час.
ПАРАДИЗ
В твоих альковах красные гардины,
В твоих альковах странный полусвет.
Бывает здесь монах, и шулер, и поэт,
И целой ротою стоят гардемарины.
Здесь каждый член обласкан, как кларнет
Губами алыми… Не губы, а рубины.
Дробятся в зеркалах нескромные картины,
Стократно повторив, их омутом минет.
Вот это Рай… Не ханжеский. Не скучный.
А настоящий праздничный бардак.
Здесь празднует Приап, с развратом неразлучный.
Здесь плоть цветёт, как опиумный мак.
А ты, менада, плотью дразнишь тучной
И украшаешь фавну лаврами елдак.
НОЧНОЕ БЕШЕНСТВО
Ночное бешенство порочных роз,
Где каждая чернее антрацита,
Скрывает столь губительный гипноз,
Что дева не одна была уже убита.
Сад мёртвых дев… Роса застывших слёз…
И розы чёрные… се – тема для пиита.
Погибель Ваша, видимо, сокрыта
В тотальном Ужасе метаморфоз.
Но Вам не терпится. Вам хочется со мной
Пойти гулять по гибельному Саду,
Сегодня же. Полуночной порой.
Вам надобно испить последнюю усладу.
Я Сада этого не затворю ограду.
И Смерти Вашей не скажу: постой.
ТЕМПОРАЛЬНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ
Не древним сфинксом, что из Фив,
Не в ритуальной маске Бога;
А в облике Единорога
Прибуду к Вам, опять, смутив.
Чтоб вашей плоти зреть извив,
Взыскательно и очень строго.
Чтоб Вы проникновеньям Рога,
Открылись, рог мой ощутив.
Так суждено: Единорог… Блудница…
Мистерии запретных нег…
Мы книг магических страницы.
Ложатся тени возле век.
И через нас Железный Век
Вновь в Золотой преобразится.
ЛУННЫЙ ТАНЕЦ
Я прикоснусь губами к этой Чаше.
Рога Изиды. Полукруг Луны.
Нам явь пригрезилась; она лишь только сны,
А может сны – все устремленья наши.
Не правда ли что нет, и что не будет краше;
Лишь тех, кто при Луне обнажены.
Тех, кто одежды сбросили вины,
Лишь тех, кто бликами и музыкой украшен.
Из Чаши Лунной будем пить вино,
Где смешаны всех трав и смол всех ароматы.
Лишь избранным испить его дано.
Мы в эту ночь не ведаем утраты.
Смотрите же, нам это суждено:
Не ангелы, не демоны… Но мы опять крылаты.
ВАШ ДАР
Смотрите, милая, как факелы горят.
И тайный зал причудливо украшен.
Мы пьём вино и нам не страшен
Сулящий гибель медленную яд.
В окно взгляните, нам парят
Химеры над ажуром башен.
И в жаждущее лоно пашен
Роняет Сеятель зерно расплат.
Со мной склонясь над гримуаром,
Внимаете Вы шелесту страниц
И в смыслы, что неведомы профанам.
Вы тем, любимая, отличны от девиц,
Что в шёлк волос, поймавши певших птиц,
Их щебет раздаёте даром.
ЗОЛОТАЯ ГРИВА
Я приступаю к Царственной Работе,
Оставив мир субтильных безобразий.
На алтари я содроганья плоти,
Принёс давно, в предгибельном экстазе.
Я Вас покинул. Тщетно вы зовёте,
Меня, утратив на последней фазе.
Личины Ваши, будто бы в проказе,
А лик мой словно в тайной позолоте.
Я Алый Лев, чья золотая грива,
Искрится весело среди холмов отлогих.
Она изыскана и очень прихотлива.
Иду я вновь среди ландшафтов строгих;
Такое страшное непосвящённым диво.
Ведь эта грива – роскошь для немногих.
