*ПРОБУЖДЕНИЕ СТИХИЙ*

Вы держите в руках первый номер Евразийского Обозрения "Элементы". Как определить его специфику, его ориентацию в политической реальности нашего общества? К какому жанру его причислить? К какому лагерю отнести? Нам самим сделать это чрезвычайно трудно. Вряд ли "Элементы" укладываются в привычную нам шкалу деления изданий на правые и левые, серьезные и развлекательные, коммунистические и патриотические, политические и культурные, экономические и эротические и т.д.

Само слово "элементы" по-гречески означает дословно "стихии", "основополагающие энергии космоса". Именно таким нам и видится содержание нашего Евразийского Обозрения. Нас интересуют в первую очередь именно "основополагающие энергии" Бытия, проявляющиеся во всех сферах — от социальной до космической, от экономической до эстетической, от человеческой до сверхчеловеческой или внечеловеческой. И среди стихий нас особенно привлекают самые бурные, самые жестокие, самые могущественные, самые чистые как в духовном, так и в материальном плане. Нас волнует и трогает все экстремальное, все предельно концентрированное, все наделенное страшным силовым потенциалом, готовым вылиться как в Великое Созидание, так и в Великое Разрушение. На вопрос о причастности "Элементов" к тому или иному лагерю трудно сказать нечто определенное, но сразу можно отметить, что нам глубоко претит идеологический, интеллектуальный, культурный и политический конформизм, а поэтому мы не принадлежим ни к одному из культурно-политических отсеков, которые Система (в каком бы виде она ни проявлялась) уделяет и согласным и несогласным с ней. "Система" — это мир, из которого изгнаны "стихии", "элементы", из которого удалена История, Воля, Творческое спонтанное усилие человека и нации, в котором изжит вкус Преодоления, Чести и Ответственности, в котором нет больше места для Великого. "Система" — это искусственная конструкция тех, кого Фридрих Ницше называл "последними людьми". Мы можем по праву сказать о себе, что мы противники Системы.

Американо-японский идеолог Нового Мирового Порядка Фрэнсис Фукояма, ярчайший апологет Системы, писал несколько лет назад, что "с победой либерализма во всем мире История подходит к своему концу". Нет. Это мондиализм подходит к своему концу. Великий евразийский континент, напротив, пробуждается ото сна. Расы Евразии начинают все яснее и яснее понимать, чем чреват для них Новый Мировой Порядок и "царство планетарного рынка". Нации и народы нашего материка, этой "географической оси Истории" (как называл его геополитик Макиндер), возвращаются к своим корням, к своим внутренним энергиям, к своим стихиям, к своим ЭЛЕМЕНТАМ, чтобы свободно создавать свое собственное будущее, основанное на нашей почве и замешанное на нашей крови.

В сфере идеологии "Элементы" идут против устоявшихся клише и устаревших инерциальных схем. Из трех основополагающих идеологических семейств — коммунизма, фашизма и демократии — мы не можем выбрать ни одного. Или иначе, нас интересуют отдельные стороны каждой из этих позиций, другие же их стороны мы полностью отвергаем.

Коммунизм и социализм являются для нас привлекательными в той мере, в какой они настаивают на необходимости социальной справедливости, стремятся организовать общество таким образом, чтобы все его члены и слои были избавлены от экономического террора и денежной диктатуры буржуазно-капиталистического, "либерального" строя. При этом атеистические, прогрессистские и материалистические догмы марксизма и социализма, а также их "эгалитаризм" мы категорически не приемлем.

Фашизм интересует нас с духовной, идеалистической стороны, как идеология, пытающаяся через обращение к национальному фактору преодолеть классовое противостояние в обществе; нам также симпатичны идеи героизма, самопожертвования почти орденского, рыцарского типа, которые неразделимы с фашистским стилем. С другой стороны, тоталитарные, репрессивные и шовинистические аспекты, свойственные в той или иной степени, историческим итальянскому фашизму и германскому национал-социализму, для нас совершенно не приемлемы.

И наконец, мы являемся сторонниками "демократии", но только понимаемой органически, "демократии укорененной, почвенной", такой демократии, где "демос", "народ" понимается как качественное единство, как нация, имеющая свою особую историческую судьбу, свою традицию. Мы за полноту власти именно такого народа (а всякое другое понимание народа есть не что иное, как среднестатистическая фикция, исходящая из ирреальных искусственных концепций народа как механического собрания простых атомарных личностей). Но власть народа, "демократия" — это не обязательно плебисцит, парламент или узаконенный тоталитарный "индивидуализм", сложившийся в буржуазных режимах, которые по странной "ошибке" принято называть сегодня "демократическими". Чисто количественный, атомарный подход к обществу, характерный подчас для "демократий" и парламентскую безответственную демагогию некомпетентных политиков мы отрицаем полностью.

"Элементы" — это интеллектуальная трибуна Евразии. К нам стекаются идеологические, политические, информационные потоки со всех точек нашего континента. Во Франции наши коллеги из французских "Элементов", журналов "Кризис" и "Нувель Эколь" предоставляют в наше распоряжение свои уникальные тексты. Из Бельгии мы получаем великолепные материалы и исследования от журналов "Вулуар" и "Орьентасьон". В Италии нас поддерживают "Орион", "Авангвардия", "Трансгрессьони", "Квадерни ди Аваллон". Германия вносит свой вклад в формирование Евразийской Идеи через публикации в "Критиконе", "Штаатсбрифе", "Цайтвенде" и "Фрагменте". В Англии нашими союзниками являются журналы "Скорпион" и "Перспектив". Даже в Иране, журнал "Этелаат" работает с нами в синхронном ритме. Но самая главная наша интеллектуальная база — это, конечно, духовная сокровищница нашей русской мысли, традиция наших национальных гениев, прошлых, настоящих и будущих. "Элементы" многие вещи ставят под вопрос, но лишь в одном мы уверены на сто процентов: Мы абсолютно убеждены в величии и могуществе русского национального духа, в безграничной и животворной потенции России.

Будучи русскими мы, естественно, являемся православными христианами. Когда-то приняв христианство, Русь окрестила не только своих людей, но и свои фантастические, безумные, бурные и сокровенные стихии, свои "элементы". Православие — это не просто одна из ветвей христианской традиции, это — таинственное созерцательное, метафизическое ядро христианства, его последняя Мистерия. Православие — это северный дух Евразии, это пульс и смысл наших святых и богоносных земель. Русское будущее будет русским только в том случае, если оно будет православным, но само наше православие нуждается сегодня в воскрешении, в возвращении к его чистой и надвременной форме. Православие для нас не столько ответ и успокоение, сколько вопрос и сложный путь, поиск, трудный и мучительный возврат к утраченной некогда изначальной прозрачности Умного Делания, христианского, русского домостроительства.

Мы открыты для честного диалога и с другими евразийскими традициями — с исламом, с индуизмом, с буддизмом, даосизмом, язычеством и т.д. Мы признаем за всеми народами право на Различие, на свой особый выбор, на свой собственный путь. И тем не менее, мы провидим все же грядущую евразийскую империю, состоящую из разных этносов, народов, конфессий и политических образований, но сплоченную вокруг Континентальной Идеи.

Итак, перед Вами первый номер "Элементов". Вы — наши судьи, наша поддержка, наши критики и наши защитники. "Элементы" — не сектантское догматическое издание какой-то партии или какого-то движения. Каждый из вас является полноправным участником Евразийского Обозрения. Мы открыты для всех глубоких, честных и страстных авторов, независимо от их партийной, конфессиональной или идеологической принадлежности. Евразийскую Идею нельзя запрограммировать. Она создается спонтанным, живым и предельным усилием нации, усилием имперских народов и рас, усилием автохтонов нашего материка.

Остальное — дело Провидения и "ЭЛЕМЕНТОВ".

Коммунисты, стоящие вне «Гоэлро», помочь делу создания и проведения единого хозяйственного плана могут двояко. Если они экономисты, статистики, литераторы, надо сначала изучить наш собственный практический опыт и только на основании детального изучения соответственных фактов рекомендовать исправление ошибок, улучшение работы. Изучение – дело ученого, и тут, поскольку дело идет у нас уже давно не об общих принципах, а именно о практическом опыте, нам опять в десять раз ценнее хотя бы буржуазный, но знающий дело «специалист науки и техники», чем чванный коммунист, готовый в любую минуту дня и ночи написать «тезисы», выдвинуть «лозунги», преподнести голые абстракции. Побольше знания фактов, поменьше претендующих на коммунистическую принципиальность словопрений.

С другой стороны, если коммунист – администратор, его первый долг – остерегаться увлечения командованием, уметь сначала посчитаться с тем, что наука уже выработала, сначала спросить, проверены ли факты, сначала добиться изучения (в докладах, в печати, на собраниях и проч.) – изучения того, где именно мы сделали ошибку, и лишь на этой основе исправлять делаемое. Поменьше приемов Тит Титыча («я могу утвердить, могу не утвердить»), побольше изучения наших практических ошибок.

Давно уже замечено, что недостатки людей большей частью связаны с их достоинствами. Таковы недостатки многих из руководящих коммунистов. Десятки лет делали мы великое дело, проповедовали свержение буржуазии, учили недоверию к буржуазным спецам, разоблачали их, отнимали у них власть, подавляли их сопротивления. Великое, всемирно-историческое дело. Но стоит чуточку преувеличить, и получается подтверждение истины, что от великого до смешного один только шаг. Мы Россию убедили, мы Россию отвоевали от эксплуататоров для трудящихся, мы эксплуататоров подавили – мы должны научиться Россией управлять. Для этого надо научиться скромности и уважению к деловой работе «специалистов науки и техники», для этого надо научиться деловому и внимательному анализу наших многочисленных практических ошибок и исправлению их постепенному, но неуклонному. Поменьше интеллигентского и бюрократического самомнения, побольше изучения того, что́ наш практический опыт, в центре и на местах, дает, и того, что́ наука нам уже дала.

чванный коммунист, готовый в любую минуту дня и ночи написать «тезисы», выдвинуть «лозунги», преподнести голые абстракции

Марина Бурик

*О споре вокруг Ильина*

Контекст спора об Ильине мне видится так. Современная российская академическая философия за более чем тридцать лет своего существования не выдала ни одной новой мысли. А ведь состояние и развитие философии, если к нему подходить серьезно, оценивается не количеством публикаций, не индексом цитирования, не количеством грантов или статусом журналов, а именно мыслями. А результат в отношении мысли — полный ноль. Такая же ситуация и в западной академической философии. И она не может быть иной в современных условиях воспроизводства общественного сознания еще и потому, что философия остается идеологией. Не происходит снятия ее отчужденности (о том, как производится современное общественное сознание, я писала в “Виртуализированном мире капитализма”).

Там, где в академической среде есть мысль — это, по большому счету, изложение того, что было сделано философами раньше. Иногда это изложение очень интересное: предлагается необычный ракурс рассмотрения и сам этот ракурс позволяет подсветить существенные моменты движения мысли в истории философии. Это уже что-то. Там где люди делают это, они делают объективно общественно-полезное дело. Но такого тоже крайне мало. Причем крайне мало и у правого, и у условно марксистского крыла академической философии. В основном все академические философы или повторяют свое “святое писание” (и левые, и правые), или выдают какие-то “старости” как будто они первыми пришли в голову именно им. В силу плохого знания истории философии им они действительно кажутся новыми, несмотря на то, что человечество уже ходило этим путем, и даже удостоверилось в его тупиковости. Так что умный современный академический философ — это тот, кто разбирается в истории философии и хорошо умеет “списывать" у классиков.

И, как бы это не было печально, Дугин — главный идеолог современной российской буржуазии —  в этом контексте является одним из самых умных российских академических философов. Он действительно не дурак, раз берет себе в соратники именно Ильина. И Дугин, и Ильин в состоянии читать Гегеля и разбираться в его мыслях, использовать его мысли в своих целях. Дугин хорошо "списывает" у предшественников и применяет их мысли к сегодняшней ситуации в обществе.

На Западе самый умный — Славой Жижек. Он тоже может так делать с философией Гегеля.

Спор об Ильине показывает слабость философии, которая не выходит за рамки идеологии и при этом пытается выступать на стороне пролетариата. Оставаясь в рамках идеологии, сторонники пролетариата объективно проигрывают этот спор и не могут не проиграть. Метод идеологической критики очень сомнительный — навешивание ярлыков. А ведь мало навесить ярлыки, например, назвать Ильина фашистом, или даже привести цитаты, где он сам свидетельствует об этом, чтобы победить в теоретической борьбе. Это несерьезно. При таком способе критики остается неясно, а что с философией Ильина, собственно,  не так. Ключевое, за что ведется сейчас теоретическая борьба с Ильиным и Дугиным, — это философское наследие Гегеля. Вопрос стоит о том, кто эффективнее сможет использовать философию Гегеля: сторонники или противники пролетариата. Вся критика Ильина, не затрагивающая гегелевские идеи и их “продолжение” у самого Ильина, по сути ни о чем, и никак не колеблет теоретические позиции Ильина и Дугина — то есть современной буржуазии. Такая критика, как говорится, “мимо кассы”. Она не влияет на расстановку классовых сил в области философии. Ужасно то, что именно эта (главная, центральная) “линия фронта” теоретической борьбы остается  часто не видна даже самим ее участникам: критикуем Ильина за что угодно, только не лезем в Гегеля. Хуже может быть только отказ от Гегеля потому, что он был идеалистом, и потому, что Дугин и Ильин его используют. “Подарить” Дугину с Ильиным Гегеля было бы полным поражением в этом конкретном эпизоде теоретической борьбы и колоссальным уроном в теоретических позициях пролетариата в целом. Победой было бы сделать философию Гегеля оружием пролетариата.

Хорошо, что теоретическая борьба не ограничивается академической философией и в основном ведется вне ее. За пределами академической среды с философией дело обстоит все-таки лучше. Хотя бы присутствует понимание, что Ильин — очень умный враг, и в Гегеле надо разбираться как минимум не хуже него. Есть очаги, где предшествующую философию, во-первых, серьезно изучают, а, во-вторых, пытаются использовать не идеологически, а инструментально, то есть привлекать для теоретического решения практических проблем человечества (иногда мысль из этих "очагов", через публичное пространство перетекает в академическую среду). Если удастся выйти по отношению к философии Гегеля за рамки идеологии, в этом и будет заключаться идейно-теоретическая победа над Дугиным и Ильиным.