Напомню, Майоров - автор интереснейших статей о войнах и внешней политике Даниила Галицкого, пруссов, вообще Восточной Европы XIII в. Сегодня представляем его новую статью.

Монголы на Западе: тайная дипломатия императора Фридриха II

Автор: А. В. Майоров

Первым неоспоримым свидетельством завоевательных планов монголов в отношении Западной Европы, по-видимому, стало доставленное в начале 1238 г. венгерским миссионером монахом-доминиканцем Юлианом, дважды побывавшим на Волге в поисках прародины венгров, послание монгольского хана к венгерскому королю.

О результатах своего первого путешествия на Волгу Юлиан лично докладывал в Риме весной 1237 года. Его доклад был записан впоследствии неким братом Рихардом (Relatio fratris Ricardi). Во время второго путешествия, совершенного летом-осенью 1237 г., Юлиан видел в Суздале послов, отправленных монгольским ханом непосредственно к венгерскому королю Беле IV. Этих послов по каким-то причинам владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович задержал у себя, а бывшее при них письмо хана к королю Венгрии передал Юлиану1.

Оба путешествия Юлиана описаны в подлинных документах XIII- XIV вв., сохранившихся в Ватиканской Апостольской библиотеке2. Особый интерес для нас представляет отчет о путешествии, адресованный папскому легату в Венгрии, архиепископу Перуджи Сальвио де Сальви, известный как "Письмо бр. Юлиана о Монгольской войне" (Epistola fr. Iuliani de bello Mongolorum). Документ был составлен сразу после возвращения Юлиана из второго путешествия на Волгу и дошел до нас в двух списках XIII в. (MS BAV. Pal. Lat, 443; MS Vat. Lat. 4161)3.

В отчете приводится текст полученного через владимиро-суздальского князя ханского ультиматума, писанного, вероятно, по-монгольски арабскими буквами и затем переведенного с помощью "некоего язычника" из "Кумании". Под угрозой неминуемого нападения монгольский хан грубо требовал добровольного признания своей верховной власти от венгерского короля4.

Майоров Александр Вячеславович - доктор исторических наук, профессор Института истории Санкт-Петербургского государственного университета.

стр. 16
Со слов владимиро-суздальского князя и других информаторов Юлиан узнал, что конечной целью монгольских завоеваний был Рим, путь к которому лежал через Венгрию: "Многие передают за верное, и князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего"5.

О надвигающейся угрозе римскую курию незамедлительно известил и сам Бела IV. Отчет о путешествии монаха Юлиана, включавший текст монгольского ультиматума, был отослан дяде венгерского короля Бертольду Андехскому, патриарху Аквилеи, для дальнейшей переправки папе6.

В первоначальные планы монголов, очевидно, входило также завоевание германских земель, через которые должен был пролегать их путь в Рим. Одновременно с папой некое послание от монгольского хана получил германский император Фридрих II. Текст документа не сохранился. Единственным свидетельством о нем служит сообщение Хроники цистерцианского монаха Альбрика из аббатства Трех Источников в Шампани. Под 1238 г. в Хронике читаем: "Король Татарский написал императору Фридриху, повелевая ему, что, если он подчинится татарскому королю, то сможет выбрать для себя любое занятие при его дворе и получит от него земли. На это император ответил, что неплохо разбирается в птицах и мог бы стать ему (хану. - А. М.) хорошим сокольничим"7. Достоверность этого сообщения иногда ставится под сомнение8. Однако сомнения вызывает не сам факт ханского ультиматума или его содержание, а чересчур экстравагантный ответ на него императора.

Так или иначе, к ханскому ультиматуму с угрозами в адрес императора французский хронист отнесся столь же серьезно, как и к сведениям о готовящемся нападении татар на Венгрию. Годом ранее в своей хронике Альбрик поместил сообщение о появлении слухов, будто татары намерены в ближайшем будущем захватить Венгерское королевство9.

После разгрома монголами войск венгерского короля в битве на Шайо (11 апреля 1241 г.) вновь зазвучали тревожные голоса о том, что в дальнейшие планы захватчиков входит подчинение Германии и всего христианского мира.

Из письма папы Григория IX аббату монастыря Хайлигенкройц, расположенного под Веной, от 19 июня 1241 г. следует, что понтифик получил множество сигналов на этот счет: "мы узнаем из писем знатных мужей герцогов... Австрии и... Каринтии, что татары, после уже подвергшегося нападению и в значительной степени завоеванного ими Венгерского королевства, не разбирая пола и возраста, опьяняя свои мечи кровью всех, кого могут схватить, желают напасть на Чешское и Германское королевства, обратить в пустыню всю христианскую землю и погубить нашу веру"10.

Эти намерения завоевателей подтверждает император Фридрих II в своей энциклике против татар, датированной 20 июня 1241 г., сохранившейся во множестве списков: "Как мы твердо уверены, мать нашей религии и веры, святую римскую церковь, татары желают осквернить, а столицу и главный город нашей империи по праву господства или лучше [сказать] насилия - захватить"11.

стр. 17
В июле 1241 г., когда венгерские земли к северу от Дуная уже были под властью захватчиков, об их дальнейших планах венгерский король Бела IV информировал германского короля Конрада IV: "...как мы точно знаем, они (татары. - А. М.) планируют с приходом зимы врасплох захватить Германию и как только там будет подавлено всякое сопротивление, завоевать все прочие королевства и провинции". Этот документ также сохранился в нескольких копиях12, что позволяет говорить о важном значении, придаваемом содержащимся в нем сведениям.

Несмотря на многочисленные известия об ужасах монгольских завоеваний на Востоке, их победах над половцами, захвате Киева и других русских городов, в Европе, по-видимому, недооценили истинную силу и решимость захватчиков идти дальше на Запад. Вплоть до разгрома монголами войск Белы IV в битве на Шайо и выхода врагов к берегам Дуная император и папа, очевидно, полагали, что с агрессорами венгры смогут справиться самостоятельно, или монголам понадобится затратить слишком много времени и сил на завоевание Венгерского королевства - крупнейшего и сильнейшего из государств Центральной Европы.

Отзвук подобных настроений отчетливо слышен в словах императора Фридриха II, объяснявшего свое долгое бездействие в отношении агрессоров упованиями на "большое число отважных государей и их людей, которые тогда противились оружию и ярости пришедших татар". В этом же документе - энциклике против татар - император признается, что "из-за большого расстояния у нас была уверенность, и мы были убеждены, что татары не смогут застичь нас врасплох"13.

Судя по всему, только спустя месяц после поражения в битве на Шайо венгерский король непосредственно обратился к императору с призывом о военной помощи. 18 мая 1241 г. из Загреба Бела IV направил в Италию своего посла, вацкого епископа Стефана, с письмами к императору и папе. Вероятно, тогда же Бела обратился за помощью и к французскому королю Людовику IX, о чем можно заключить из позднейшей дипломатической переписки14. В письме к папе венгерский король писал: "Просим мы и умоляем, пусть прозорливость Вашего Святейшества ради помощи христианскому народу даст нам и Венгерскому королевству совет и явит спасительную помощь"15.

Оригинал послания Белы IV к Фридриху II не сохранился, но его содержание коротко изложено в Хронике Риккардо из Сан-Джермано, придворного нотария Фридриха II: "В этом же месяце (июнь 1241 г. - А. М.) до императора дошел слух о татарах, что они, разбив венгерского короля, стоят уже у ворот Германии, о чем императору рассказал сам венгерский король через своего посланника, вацкого епископа, и в своих письмах, в которых он обещал подчиниться власти императора сам и подчинить Венгерское королевство, если только император оградит его от тех татар щитом своего покровительства"16. Эти сведения подтверждаются сообщением Анналов кельнского монастыря Св. Пантелеймона (известны также как Большие Кельнские анналы или Кельнская королевская хроника): венгерский король "через вацкого епископа испросил у императора помощи, обещая вечное подданство, если тот сможет вернуть ему королевство"17.

стр. 18
Призыв венгерского короля совпал с подготовкой Крестового похода против татар в немецких землях, который возглавил сын Фридриха II, германский король Конрад IV. В мае 1241 г. он призвал своих подданных "принять крест" против татар и к 1 июля собраться в Нюрнберге. Тогда же в королевской курии были составлены так называемые "Военные наставления" (Praecepta bellica) против татар, известные по рукописи XIII века18. 16 июня последовала серия папских булл с призывами о помощи венгерскому королю, в том числе, обращение в адрес всех церковных прелатов и клириков19.

Свою энциклику против татар император Фридрих II издал только 20 июня 1241 года20. Примерно второй половиной июня датируется ответное послание Фридриха королю Беле IV, сохранившееся в поздней копии, не имеющей даты. Ссылаясь на свою занятость неотложными делами в Италии, император призывал венгерского короля подождать, пока он вместе со своим сыном Конрадом не придет на помощь венграм с большим имперским войском21.

Не вызывает сомнения, что, по первоначальному замыслу императора, Венгрия должна была остановить татар исключительно собственными силами без какой-либо военной помощи Запада. В приведенном в Великой хронике английского монаха-бенедиктинца Матвея Парижского письме к английскому королю Генриху III и другим христианским государям от 3 июля 1241 г. Фридрих всю вину за поражение венгров возлагал на короля Белу: "Их король, ленивый и чрезвычайно беспечный... не подал примера ни своим, ни чужим в том, чтобы со своими подданными начать тщательнейшим образом готовиться к обороне и защите от набегов [татар]"22.

Из этого же письма следует, что императору заранее было известно о многочисленных угрозах монголов в адрес Белы: "...тартары требовали через вестников и послов, чтобы он (венгерский король. - А. М.), если жаждет жизни для себя и своих [подданных], поспешил снискать их расположение передачей [в их руки] себя и своего королевства"23. Следовательно, венгерский король неоднократно обращался к верховному сюзерену Европы с известиями о монгольских военных планах и, несомненно, с просьбами о помощи.

О реакции на подобные обращения Фридриха можно судить по свидетельству Альбрика из Трех Источников. Император долгое время не воспринимал монгольскую угрозу всерьез и уже в разгар вражеского нашествия на Европу признавался, что, несмотря на многочисленные и частые предупреждения, он до последнего не верил в реальность монгольского вторжения24. В энциклике против татар Фридрих прямо писал: "Хотя уже давно мы слышали о них (татарах. - А. М.), но, несмотря ни на что, боялись верить услышанному и предпочитали не верить"25.

По-видимому, негативную оценку роли венгерского короля и венгров вообще, оказавшихся беспомощными перед татарами, разделяла Римская церковь. Во всяком случае, выражавшие ее точку зрения магистр Рогерий Апулийский и архидиакон Фома Сплитский - современники разгрома Венгрии войсками Батыя - едва ли не главную причину случившегося видели в плохой подготовке к отражению татар ввиду того, что венгры были ослаблены слишком длительным периодом мирной жизни, предшествовавшим приходу врагов.

стр. 19
По словам Рогерия, когда о приближении татар "было объявлено по всему королевству, венгры из-за своей чрезмерной изнеженности этому не поверили, заявляя, что о татарах ходило много разных слухов, и всегда оказывалось, что эти слухи обращались в ничто"26. Рогерию вторит Фома Сплитский: "...когда весть о пагубном нашествии татарского народа дошла до венгров, она была принята ими за шутку или бессмысленный вздор - то ли потому, что такие разговоры они часто слышали беспричинно, то ли оттого, что полагались на силу войска своего королевства"27.

Сколь не велика была личная ответственность короля за постигшую венгров катастрофу, высказанные в его адрес упреки, на наш взгляд, нельзя признать вполне справедливыми.

Помимо общей недооценки масштабов монгольской опасности существовала и другая причина, по которой венгерский король не мог рассчитывать на получение реальной военной помощи против татар ни от императора, ни от папы.

В конце 1230 - начале 1240-х гг. Григорий IX и Фридрих II были заняты борьбой друг с другом за политическую гегемонию в Северной Италии, стремясь использовать в этой борьбе монгольский фактор. Условием объявления Крестового похода в защиту Венгрии от татар папа ставил безусловный переход короля в лагерь своих сторонников и разрыв отношений с императором28.

20 марта 1239 г. Григорий IX в очередной раз отлучил Фридриха II от церкви, и это отлучение сохранялось уже до самой смерти последнего. 1 июля 1239 г. была издана папская энциклика, написанная, вероятно, кардиналом Райнером де Витербо, заклятым врагом Фридриха, в которой император назывался еретиком и "последним предтечей Антихриста". В ответ император и его сторонники начали контрпропаганду в Северной Италии, возвеличивая Фридриха как нового миссию.

9 августа 1240 г. Григорий IX объявил о созыве на Пасху 1241 г. нового Вселенского собора Римской церкви, который должен был осудить императора. Оставляя без ответа тревожные известия о приближении татар, папа настойчиво призывал венгерского короля явиться на собор и обеспечить прибытие венгерских прелатов. В послании от 15 октября 1240 г. понтифик требовал от Белы игнорировать угрозы императора и лично присутствовать на соборе29. Чтобы проинструктировать Белу и венгерских епископов, как им обойти преграды, устроенные императором на пути в Рим, в Венгрию прибыл папский капеллан Иоанна Чивиелло30. За месяц до нападения татар Апостольский престол по-прежнему призывал Белу выступить против императора. В посланиях к венгерскому королю и эстергомскому архиепископу, отправленных 26 февраля 1241 г., Григорий IX вновь потребовал явиться в Рим на церковный собор, не допуская возражений или отсрочек31.

Прибывавшие со всей Европы участники церковного собора собирались у северных границ Италии, не имея возможности идти далее из-за противодействия императора. Доставить их из Ниццы в Рим морским путем в обход территорий, подконтрольных Фридриху, согласилась Генуя. Однако с помощью Пизы, соперника Генуи, императору удалось организовать морскую блокаду. В пятницу 3 мая 1241 г.

стр. 20
между островами Монте-Кристо и Джильо Тосканского архипелага генуэзский флот потерпел сокрушительное поражение от флота союзников императора, возглавляемого его сыном Энцо, королем Сардинии, и адмиралом Ансальдо де Мари. Из двадцати семи генуэзских кораблей только два смогли спастись бегством. В плен к Фридриху попали более ста римских прелатов32. Проведение церковного собора, таким образом, было сорвано.

Во второй половине июня 1241 г., получив известия о разгроме татарами венгерского короля, император Фридрих выступил с войсками к Риму под предлогом переговоров с папой об организации крестового похода против напавших на Европу варваров. Рим фактически был взят в осаду. В этой обстановке 22 августа 1241 г. папа умер.

Обещанная императором Фридрихом и его сыном, германским королем Конрадом, военная помощь Венгрии, по-видимому, так и не поступила. Из дипломатической переписки и других имперских документов можно заключить, что к активным действиям против татар Фридрих II планировал приступить после урегулирования отношений с папой. Но и со смертью Григория IX дальше деклараций дело не пошло33.

Правда, симпатизировавший императору Матвей Парижский под 1241 г. сообщает, что сыновья Фридриха, Конрад и Энцо, "с собранным со всех концов империи бесчисленным войском" разбили татар и куманов в жесточайшей битве где-то недалеко от Дуная"34. Под 1244 г. Матвей и вовсе утверждает, что Венгерское королевство было освобождено от татар войсками Фридриха: "Отправив бесчисленное войско, император не без великих расходов и опасностей освободил это королевство от бесчеловечных татар, а их самих решительно и благоразумно прогнал далеко от границ Венгрии"35.

Исследователи, однако, оценивают эти известия как недостоверные или слишком преувеличенные. Такая же тенденция характерна и для свидетельств некоторых источников о победах над монголами баварского и австрийского герцогов36. Из письма к венгерскому королю нового папы Иннокентия IV, датированного 21 августа 1245 г., следует, что никакой военной помощи против татар со стороны императора Бела не получил, и на этом основании папа освобождал его от принесенной ранее клятвы верности Фридриху37.

Против версии об имперской военной помощи в освобождении Венгрии от татар свидетельствуют известные нам факты личных отношений Белы IV с Фридрихом П. Сразу после вступления на престол (осень 1235 г.) Бела отказался выплачивать императору ежегодный налог (трибут) в пять тысяч марок серебром, на который был согласен прежний венгерский король Андрей П. Прибывшие за деньгами послы императора стали свидетелями грандиозного скандала в королевском семействе: мачеха Белы, вдовствующая королева Беатрис, переодевшись мальчиком-конюхом, бежала из дворца со своим любовником, но была опознана встретившими ее послами императора, после чего о случившемся стало известно всей Европе38.

По свидетельству Рогерия Апулийского, примерно в это же время сторонники Белы перехватили письма венгерских баронов к австрийскому герцогу Фридриху Воинственному и императору Фридриху II с предложением принять под свою власть Венгерское королевство39.

стр. 21
В противостоянии с императором Бела IV опирался на поддержку Рима. В конце 1230-х гг. усилиями Апостольского престола была образована антиштауфеновская коалиция европейских государей, чему активно способствовал специальный посланник папы Григория IX архидиакон Альберт фон Бехайм.

Уроженец Богемии (по одной из версий), Бехайм был каноником в Пассау и архидиаконом в Лорше, затем несколько десятилетий провел при папском дворе, а в 1246 - 1260 гг. занимал должность декана соборного капитула в Пассау (Бавария). Авторству Бехайма приписывается большое число исторических, богословских и публицистических произведений. Согласно Иоганну Энгльбергеру, дошедшие до нас многочисленные разрозненные фрагменты ранее составляли единый законченный труд - "Описание народов и различных стран Европы" (Descriptio gentium et diversarum nationum Europe)40.

Благодаря решительным действиям Бехайма, на сторону папы перешли баварский герцог Отгон II и чешский король Вацлав I. Вскоре к ним присоединились также Бела IV и польский князь Генрих II Благочестивый41.

Чтобы ослабить позиции Штауфенов в Германии, Рим отказался признать законным правителем германского короля Конрада IV (13-летнего сына Фридриха II) и потребовал проведения новых выборов. Несогласные с этим подверглись суровым гонениям: по инициативе Бехайма в 1240 г. были отлучены от церкви зальцбургский архиепископ Эберхард II, епископ Пассау Рюдигер фон Бергхейм и ряд других сторонников императора из числа немецкого духовенства. От Фридриха II фон Парсберга, князя-епископа Айхштета, ревностный папский эмиссар потребовал наложить интердикт (запрет на отправление всех церковных служб) на жителей Нюрнберга, Вайсенбурга и Грединга за то, что они предоставили вспомогательные войска императору для ведения военных действий в Северной Италии42.

К исходу 1240 г. на сторону папы стали склоняться наиболее могущественные князья церкви в Германии, обладавшие правами курфюрстов, - кельнский архиепископ Конрад I фон Гохштаден, которого в 1238 г. Фридрих II, рассчитывая на его лояльность, сделал имперским князем со светскими правами, и майнцский архиепископ Зигфрид III фон Эпштейн, назначенный императором регентом малолетнего короля Конрада. Только надвигающаяся опасность татарского нашествия сдерживала этих прелатов43.

Добиваясь расположения Белы IV, Бехайм предлагал учитывать его голос при новых выборах короля в Германии, хотя венгерский король не обладал правами курфюрста. Когда подготовительная работа была закончена, Бехайм в марте 1241 г. просил папу прислать нового легата морским путем в Венгрию, где его должны были встретить Отгон Баварский и Генрих Благочестивый, чтобы проводить затем в Германию для проведения выборов44.

В этой сложной обстановке император Фридрих II, по-видимому, установил какие-то контакты с монголами и сделал попытку прибегнуть к их помощи в борьбе с папой и его сторонниками.

Подобные подозрения в адрес императора были высказаны многими современниками монгольского нашествия на Европу. Главным разоблачителем выступал Альберт фон Бехайм, прямо обвинивший

стр. 22
Фридриха в сговоре с монголами и в подстрекательстве их напасть на Европу на том основании, что императорских послов видели во вражеском лагере накануне вторжения.

Часть бумаг Бехайма известна ныне по выпискам баварского придворного историографа Иоганна Георга Турмайра, известного также как Иоанн Авентинский (Aventinus) (1477 - 1534), хранящимся в Баварской государственной библиотеке. Среди них - копия послания к феррарскому епископу и другим прелатам, оригинал которого был датирован 27 марта 1241 года. В этом документе мы, в частности, читаем: "Из некоторых частей Германии сообщили, что послы Фридриха были замечены в армии тех варваров (татар. - А. М.), которые уже готовы к вторжению"45.

Впрочем, сведения приведенного источника могут быть поставлены под сомнение ввиду его крайней политической ангажированности. Однако упорные слухи о сговоре Фридриха с монголами неоднократно отмечают и более лояльные императору свидетели.

Это, прежде всего, касается известий Матвея Парижского, монаха Сент-Олбанского аббатства в Хартфордшире (Англия), чьи политические симпатии были целиком на стороне императора. Как отмечают практически все исследователи творчества этого хрониста, в своем стремлении прославить Фридриха и принизить его врагов, главными из которых были папы, Матвей не останавливался даже перед искажением фактов и часто пользовался недостоверными сведениями, в том числе, когда описывал события, связанные с нашествием монголов46.

Тем не менее, хронист не смог обойти вниманием дошедшие до него сведения о тайном сговоре императора с монголами, и представленные им свидетельства доныне остаются главным источником по данному вопросу.

Под 1241 г. в своей Великой хронике Матвей поместил специальную главу о "недобрых подозрениях" насчет Фридриха, которая является своеобразным откликом хрониста на приведенное им выше "Послание императора о нашествии татар" к английскому королю и другим христианским государям Европы, датированное 3 июля 1241 года. Из слов хрониста следует, что наводнившие всю Европу слухи о сговоре императора с татарами подогревались явными несуразностями, содержавшимися в упомянутом послании: "По всей Европе и даже в сарацинских землях распространились странные слухи, по поводу которых не было единого мнения. Появились люди, которые утверждали, что сам император намеренно использовал татар, этот бич народов, и что его многословное лукавое письмо служило не более, чем прикрытием самых зловещих и дерзких замыслов, в которых Фридрих мечтал о власти над всем миром и об уничтожении христианской веры, словно Люцифер или Антихрист"47.

Наибольшее негодование Матвея вызывали неверные сведения о происхождении татар, содержавшиеся в письме Фридриха: "Ему ставили в вину, - продолжает Матвей, - одно место из письма, в котором была заключена ложь. Там было сказано, что татары, неизвестные до того никому, вышли из южных стран, находящихся в жарком поясе; но это, очевидно, вымысел, ибо мы никогда не слышали, чтобы татары проходили по южным или восточным странам". Эта "ложь" Фридриха и невозможность получения достоверных сведений порож-

стр. 23
дали новые сомнения: "Некоторые подозревали даже более страшные вещи, будто тайные действия татар не обходились без их договора с императором. Никто не мог понять их замыслов, так как они умеют держать в тайне свой язык и научились переменять вооружение. Если кто-нибудь из них (татар. - А. М.) попадет в плен, то даже жесточайшими пытками нельзя добиться у него сведений об их планах и намерениях"48.

Далее Матвей делает попытку самостоятельно разобраться в вопросе о происхождении татар, опираясь на собственные знания географии и климатологии: "Известно, что мир делится на семь климатов, а именно: индийский, эфиопский или мавританский, иерусалимский, греческий, римский и франкский, и что на всей поверхности обитаемой земли нет такого места, даже самого отдаленного, куда не проникали бы купцы, как об этом сказал поэт Гораций: "неутомимый купец доходит до края Индии"..."49

Анализируя последствия нашествия татар на Венгрию и другие страны Европы, Матвей находит новые доказательства сговора Фридриха со степняками: "...именно эти татары в союзе с куманами, приглашенные императором, напали на короля венгров и других правителей в империи с целью истощить их силы и заставить искать спасения у императора и присягнуть ему на верность, за что он окажет им помощь. И вправду, когда сказанное случилось, татары ушли". И все же хронист, по-доброму расположенный к Фридриху, завершает свое расследование подозрений о его преступном сговоре с татарами сомнением: "Но я далек от мысли, чтобы это злодейство могло зародиться лишь в сердце одного человека"50.

Спустя несколько лет, описывая конфликт императора с новым папой, Иннокентием IV (под 1244 г.), Матвей Парижский вновь обращается к обвинениям в адрес Фридриха и уже более решительно отвергает их как надуманные. Вспоминая о недавнем нашествии татар на Венгрию, хронист пишет: "Были те, кто говорил, что эти отверженные татары пришли из-за императорских козней; заботясь о власти императора и связанные с ним, все это делая, чтобы император того короля (Белу IV. - А. М.) и королевство подчинил своему могуществу. Но это был лепет недоброжелателей, и верить этому не следует"51.

Свою уверенность в невиновности Фридриха Матвей, как уже отмечалось, подкрепляет сведениями о том, что император будто бы с самого начала нашествия показал себя решительным противником татар и с помощью своих сыновей уже в 1241 г. освободил от них Венгрию52. Однако такие сведения не только не подтверждаются другими источниками, но и прямо им противоречат.

По сообщению современника нашествия Фомы Сплитского, император, получив известие о разорении Венгрии, вовсе не был настроен сражаться с монголами, а, скорее, наоборот, собирался бежать от них: "Когда, в конце концов, над венгерским народом была одержана победа, и слух о величайшем несчастье быстро разнесся повсюду, почти весь мир содрогнулся, и все провинции охватил такой страх, что, казалось, ни одна из них не сможет избежать нечестивых рук. Говорят, сам римский император Фридрих думал не о сопротивлении, а о том, как бы ему укрыться"53.

стр. 24
Под 1247 г. Матвей Парижский в третий раз обращается к теме отношений Фридриха II с татарами и сообщает о новых причинах заподозрить императора в сговоре с варварами. По словам хрониста, после низложения Фридриха Лионским собором (летом 1245 г.) "многие благоразумные мужи" всерьез опасались, как бы "огорченный и чрезмерно разгневанный император не отрекся от истинной веры, либо не призвал часом на помощь татар из Руси, или султана Вавилонии, с которым жил в дружбе"54.

Многократно описанные Матвеем слухи о сговоре с татарами императора, пытавшегося с их помощью подчинить своей власти строптивого венгерского короля, находят подтверждения в других источниках середины XIII века. В частности, об этом свидетельствует Рихер из Сенона - монах бенедиктинского аббатства Св. Петра в Сеноне. Много путешествовавший по Франции и Южной Германии, он посещал двор императора Фридриха II и был хорошо осведомлен о событиях политической жизни своего времени.

В своих "Деяниях Сенонской церкви" (Gesta Senoniensis Ecclesiae), в главе, посвященной нашествию татар на Венгрию, Рихер отмечает: "Некоторые говорили, что император Фридрих побуждал их (татар. - А. М.) напасть на Венгрию, потому что король Венгерского королевства, которое он получил от императора, не желал ему повиноваться; это впоследствии подтвердилось. Король Венгрии должен был подчиниться власти господина императора и получил [от него] Венгерское королевство"55.

Разумеется, известия о сговоре императора Фридриха с татарами требуют осторожного отношения в виду их возможной связи с массированной антиштауфеновской пропагандой Рима. Но, вместе с тем, как справедливо отмечает Питер Джексон, эти обвинения и в особенности сведения о том, что император направлял к монголам своих послов, - не столь уж нелепы, как может показаться на первый взгляд. Достаточно вспомнить, что в предшествующее время христианские правители Европы неоднократно прибегали к услугам кочевников в достижении своих политических целей56.

Недостаток прямых свидетельств о тайных сношениях императора Фридриха II с монголами в известной мере может быть компенсирован косвенными данными, на наш взгляд, весьма красноречивыми.

Анализируя ход событий монголо-татарского нашествия на страны Центральной Европы, Томаш Ясиньский отметил важную закономерность: "Не может быть случайностью, что весной 1241 г. главный удар монголов пришелся на сторонников папы, за исключением Баварии, которая только в виду своего географического расположения избежала судьбы Венгрии, Чехии (Моравии) и Польши". Даже если исключить мысль о тайном сговоре монголов с Фридрихом, не может быть сомнений в том, что захватчики отлично ориентировались в расстановке политических сил в Европе и, так или иначе, приняли одну из сторон конфликта, атаковав только приверженцев папы Григория IX. Ввиду грандиозных масштабов военной операции в Центральной Европе трудно допустить, чтобы монголы полагались бы только на удачу и не установили контактов со своим потенциальным союзником Фридрихом. Последнее тем более вероятно, что военным предводителем похода был Субедей, постоянно прибегавший к помощи дипломатии57.

стр. 25
Действительно, если вспомнить о созданном усилиями Альберта фон Бехайма на рубеже 1230 - 1240-х гг. антиштауфенском альянсе, состоявшем из правителей Баварии, Чехии, Венгрии и Польши, и сопоставить с этим фактом результаты монгольского нападения на Европу в 1241 г., то можно констатировать, что удар захватчиков был нанесен исключительно по владениям противников императора Фридриха.

В Польше монгольский удар пришелся на владения силезского, великопольского и краковского князя Генриха II Благочестивого, а также бывшего под его опекой сандомирского князя Болеслава V Стыдливого. В январе 1241 г. монголы захватили Люблин и Зави-хост, 13 февраля пал Сандомир, 18 марта в битве у Хмельника (под Краковом) были разбиты войска краковского и сандомирского воевод, 28 марта был занят Краков. Князь Болеслав Стыдливый бежал в Венгрию, а затем в Моравию58.

9 апреля 1241 г. близ города Легницы (Нижняя Силезия) войско Генриха Благочестивого, состоявшее из силезских, а также мало- и великопольских отрядов, к которым присоединились немецкие и моравские рыцари, было наголову разбито и почти полностью уничтожено примерно равным по численности монгольским корпусом под командованием хана Орды, при этом сам князь Генрих попал в плен и был предан унизительной казни.

Войска чешского короля Вацлава I, шедшие на помощь Генриху Благочестивому, лишь на один день опоздали к началу битвы под Легницей. Во второй половине апреля 1241 г. монгольские войска обрушились на земли Моравии и в течение нескольких дней подвергли их жестокому опустошению. Уцелели только заранее укрепленные по королевскому приказу города и замки. Поспешность в действиях монголов на территории Моравии вероятнее всего объясняется приказом Батыя срочно перебросить корпус Орды на соединение с основными силами монголов в Венгрии.

Главный удар монгольских армий весной 1241 г. был нанесен по территории Венгерского королевства. Основное наступление началось, вероятно, накануне Пасхи (31 марта), хотя первые столкновения на восточных границах королевства произошли еще в конце 1240 года. В решающей битве на реке Шайо (11 апреля) монголы разбили и уничтожили войска Белы IV и его брата Коломана, после чего оккупировали всю территорию страны к северу от Дуная.

Дальнейшие действия монголов на территории Венгерского королевства напоминают специальную операцию по поимке Белы: переправившись через Дунай зимой 1241 - 1242 гг., они в начале марта уже достигли Адриатики, где методично разыскивали беглого короля по всему побережью, подступая то к одному городу, то к другому. Получив сведения, что Бела укрылся в крепости Клис (недалеко от Сплита), монголы предприняли несколько попыток штурма, но, убедившись, что короля там нет, сняли осаду и направились к островной крепости Трогир. Только непреодолимая для монгольской конницы водная преграда спасла Белу от плена59.

По некоторым, впрочем, весьма ненадежным сведениям, не удалось избежать столкновения с монголами и баварскому герцогу Отгону П. В Анналах Тьюксберийского монастыря (Глостершир, Ан-

стр. 26
глия) (рукопись XIII в.) под 1240 г. помещено сообщение: "Явился некий народ, называемый тартарами, сыны Измайловы, вышедшие из пещер [числом] до 30 миллионов и более. Они опустошили все провинции, через которые пролегал их путь. Но герцог баварский многих убил и сбросил в реку"60.

Исследователи оценивают это сообщение как недостоверное61. Вместе с тем, о какой-то победе над монголами баварского герцога как будто говорит еще одно известие, читающееся в Рифмованной хронике Филиппа Муске (середина XIII в.): "С другой стороны герцог Баварский, он, его путь и его штандарт легко смутили их [татар]"62.

Узнав о связях Фридриха с монголами, бывшие сторонники папы поспешили нормализовать отношения с императором любой ценой. Уже в мае 1241 г. Бела IV согласился признать суверенитет императора, а чешский король Вацлав I установил контакты с сыном Фридриха Конрадом IV, сообщив о своей решимости бороться с татарами63. Следом и старший сын погибшего под Легницей польского князя Генриха Благочестивого Болеслав Лысый Рогатка выслал посольство к императору64.

В германских землях Крестовый поход против монголов начался еще до официального призыва папы Григория IX и санкции императора Фридриха II.

В апреле 1241 г. немецкие прелаты на местных церковных соборах приняли несколько декретов о подготовке похода, объявили внеурочные церковные посты и организовали публичные покаяния. Бежавшие от монголов из Венгрии и Польши монахи нищенствующих орденов активно включились в пропаганду похода и развернули массовый сбор пожертвований на его нужды.

В Анналах кельнского монастыря Св. Пантелеймона читаем: "После этой битвы (битвы на реке Шайо. - А. М.), а также после поражений в Польше и в Венгрии, бежали многие братья-проповедники и минориты, которые подняли со знаком креста против этих варваров почти всех германских священников и мирян... Животворящим крестом облачили себя также король, сын императора, архиепископ Кельнский и очень многие дворяне Германии. Немалый страх перед этим варварским народом охватил также отдаленные земли, не только Галлию, но и Бургундию с Испанией, где до этих событий даже имя татар никому не было известно"65.

Помимо кельнского архиепископа Конрада I фон Гохштадена важную роль в подготовке похода играл майнцский архиепископ Зигфрид III фон Эппштейн, архиканцлер Священной империи и регент германского короля Конрада IV.

О массовой мобилизации добровольцев и сборе средств, развернувшихся по всей Германии и в особенности в Майнцском архиепископстве, сообщает Хроника епископов Вормских XIII в. (Вормские анналы): "Услышав это (известия о нападении татар. - А. М.), господин Зигфрид, архиепископ Майнцский, повелел христианам повсеместно соблюдать церковные посты, устраивать во всей Майнцской провинции публичные покаяния и процессии с выносом реликвий и молитвами против татар... Он также приказал и определил проповедовать по всей провинции вышеупомянутый Крестовый поход. И с наибольшим усердием повсеместно было объявлено, что высту-

стр. 27
пившие против татар получат отпущение всех своих грехов; а если кто-то пойти не сможет или не захочет, то пусть из своего имущества отдаст то, на что его вдохновит Господь, и это будет поделено между неимущими участниками похода. Почти все вызвались идти на татар, и отовсюду было собрано бесчисленное множество денег"66.

26 апреля 1241 г. о подготовке Крестового похода против татар и сборе пожертвований на его нужды объявил констанцский епископ Генрих, подчинявшийся власти майнцского архиепископа. Тогда же король Конрад IV провозгласил в Германии "земский мир" (Landfrieden) - законодательный запрет использовать военную силу для решения частных конфликтов67. Важную роль в мобилизации сил для похода против татар играли ландграф Тюрингии Генрих IV Распе68 и чешский король Вацлав I69.

В так называемом Указе короля Конрада IV (известном ныне только по первой публикации 1723 г.), адресованном имперским подданным, "находящимся в низовских землях" (вероятно, в нижнем течении Рейна), сообщается, что на совете в Эслингене, состоявшемся "в прошедший праздник Пятидесятницы" (19 мая 1241 г.) "мы приняли всепобеждающий знак креста" против татар, вне зависимости от воли римского папы, и "будем нести этот крест вплоть до праздника Блаженного Мартина" (11 ноября), а, если понадобится, - и далее. Участники совета выразили решимость "в октаву близящегося праздника Иоанна Крестителя (1 июля) благополучно собрать наши войска возле Нюрнберга, чтобы затем с ними и всеми верными Христу доблестно выступить против татарских псов"70.

Император Фридрих II, узнав о готовящемся походе, выразил свою полную поддержку этому начинанию. Как сообщают Анналы кельнского монастыря св. Пантелеймона, "Император написал магнатам Германии, что они должны оказать поддержку (Крестовому походу. - А. М.), так как и он сам собирается оказать помощь христианскому народу против кровожадных варваров"71.

В ответ на просьбу о помощи венгерского короля Белы IV император велел ему присоединиться к войскам короля Конрада, обещая лично возглавить объединенные силы и одержать скорую победу над врагом: "...с небес нам будет дарована победа, которую мы привыкли одерживать над всеми своими врагами, и мы победим татарские полчища". Ко времени написания этих строк (вторая половина июня 1241 г.) венгерский король, вероятно, уже вел какие-то переговоры с немецкими государями и успел поделиться с ними горьким опытом своих неудач. Обращаясь к Беле IV, Фридрих II писал: "...мы поощряем твое и твоих людей стремление ради противодействия нападению и вторжению наших общих врагов обратиться к избранному королем Римским возлюбленному сыну нашему Конраду, чтобы не позволить ему учинить с ними сражение на открытой местности до тех пор, пока мы не явимся с большим войском для полной победы над ними"72.

Предупреждение венгерского короля насчет опасности сражения с татарами на открытой местности было учтено в так называемых "Военных предписаниях" (Praecepta bellica), составленных в курии германского короля, вероятно, вскоре после военного совета в Эслингене (известны по рукописи XIII в.). В первом пункте предписа-

стр. 28
ний значилось: "Пусть государи сами не ищут татар в поле, но защищают свои границы; ведь если им Божьим попущением случиться потерпеть поражение, они уже не смогут своих воинов собрать воедино"73.

Возможно, предостережение Белы IV также стало причиной отсрочки начала похода и переноса намеченного в Эслингене дня выступления на более позднее время - с 1 на 25 июля. Об этом можно заключить из письма доминиканского и францисканского монахов (чьи имена обозначены инициалами R и J), которое приводит в своей Великой хронике Матвей Парижский. Здесь говорится, что император Фридрих и его сын - король Конрад - наметили общее выступление против татар "в приближающийся праздник святого Якова" (25 июля 1241 г.), собрав войска в Мерзебурге (Марбурге?). В это время Бела IV с большим войском уже готов был выступить им навстречу, о чем он уведомил также чешского короля Вацлава I, своего недавнего союзника по антиштауфеновской коалиции: "...король Венгрии написал королю Богемии, что он желает выступить навстречу, собрав людей и снарядив огромное войско"74.

Одновременно шла подготовка к отражению возможной атаки монголов в других частях Священной империи, прежде всего, на венгерско-австрийской границе.

Сохранявший лояльность императору Фридриху II и его сыну, королю Конраду IV, австрийский герцог Фридрих II Бабенберг в отношении венгерского короля Белы IV и его борьбы с монголами занимал весьма противоречивую позицию.

Как следует из письма королю Конраду, датированного 13 июня 1241 г., первоначально австрийский герцог принял решение оказать помощь венграм в борьбе с татарами: силу татар "мы изведали на личном опыте, когда сошлись с ними в Венгрии и вступили в сражение, а когда, потерпев поражение, мы оттуда ушли, это же изведал король и все Венгерское королевство"75.

Очевидно, упомянутое в документе поражение войска австрийского герцога от татар произошло в самом начале завоевания ими Венгрии. Во всяком случае, это должно было случиться до решившей судьбу королевства битвы на Шайо, поскольку в известных ныне источниках нет свидетельств об участии в ней австрийских войск.

Боевое столкновение австрийского герцога с татарами в Венгрии описывает Рогерий Апулийский. Однако из представленного им описания следует, что в планы Фридриха Бабенберга как будто вовсе и не входило воевать с татарами: "Точно неизвестно, но рассказывают, что австрийский герцог по просьбе короля пришел в Венгрию, но с небольшим количеством людей и, словно не зная о происходящем, невооруженный". Где-то в окрестностях Пешта, согласно Рогерию, Фридрих даже обратил в бегство небольшой татарский отряд и в личном поединке одержал верх над двумя татарами. После этого австрийские войска, судя по всему, в боевых действиях не участвовали76.

Трудно сказать, какие цели преследовал австрийский герцог, согласившись оказать помощь королю Беле IV, и сколь велико было поражение австрийцев от татар, о котором герцог Фридрих впоследствии сообщал германскому королю. Но, как бы то ни было, ясно, что в результате похода в Венгрию и имевших место там контактов с татарами изменилась позиция австрийского герцога в отношении вен-

стр. 29
герского короля: недавние союзники стали врагами. И когда потерпевший поражение в битве на Шайо Бела IV согласился воспользоваться предложенным Фридрихом Бабенбергом убежищем в Австрии, последний вероломно захватил его в плен и освободил лишь после получения значительного выкупа, частью которого стала уступка трех приграничных венгерских комитатов77.

Участие австрийского герцога в боевых действиях против татар и гибель от его руки некоего татарского правителя - канезия (canezii - вероятно, от князь), о которой рассказывает Рогерий, остались без серьезных последствий. Меры возмездия, если и были приняты со стороны татар, то вопреки обыкновению носили какой-то паллиативный характер. Во всяком случае, ничто не говорит о намерении татар подвергнуть разорению австрийские земли, сопоставимому с опустошением Венгрии, или преследовать герцога Фридриха, как они преследовали короля Белу.

Такой вывод можно сделать, прежде всего, исходя из известий австрийских и штирийских анналов, почти ничего не сообщающих о нападении татар на австрийские земли, ограничиваясь сведениями о жестоком разорении Венгрии. Лишь иногда в источниках отмечаются случаи появления татар на австрийском берегу Дуная.

Наиболее подробную информацию находим в Анналах Гарстенского монастыря (Верхняя Австрия, епископство Пассау): "Неведомый народ татарский учинил побоище в Венгерском королевстве, а также в прочих христианских странах, в Польше и в Нижней Славонии; другая его часть, неожиданно напав на Австрию, предала мечу многих христиан на берегу Дуная возле Нойбурга, без потерь и урона вернувшись к своим". Еще более краток автор так называемого Второго продолжения анналов монастыря Хайлигенкройц: "часть их (татар. - А. М.) войска, войдя в пределы Чехии и Австрии и многих там истребив, вернулась восвояси"78.

Австрийский герцог Фридрих II также упоминает о каком-то столкновении с татарами, произошедшем на австро-венгерской границе. В цитированном выше письме к королю Конраду он информирует о своих блестящих успехах в сражении с захватчиками: "мы пишем обо всем, что свирепость вышеупомянутых татар внезапно и коварно учинила у границ нашей земли, у которых они медлили некоторое время, опасаясь нашего соседства; ибо при этом погибло несколько сотен человек, из которых триста или более были перебиты нашими людьми"79.

В приведенном Матвеем Парижском послании некоего Ивона из Нарбонны архиепископу Бордо Гиральду описан один из эпизодов противостояния с монголами, очевидцем которого был автор письма. Впрочем, до боевых действий дело тогда не дошло, так как захватчики не решились вступать в бой с объединенными силами европейских государей, собравшимися на австрийском берегу Дуная недалеко от Вены: "И когда лазутчики (татары. - А. М.) увидели с вершины одного горного отрога герцога австрийского с королем Богемии, патриархом Аквилейским, герцогом Каринтии и, как говорят, маркграфом Баденским и с огромными силами соседних держав и уже построенными в боевой порядок, все это нечестивое войско тут же исчезло, и все эти всадники вернулись в несчастную Венгрию"80.

стр. 30