Обычно критика Егора Просвирнина сводится к его весу, гомосексуальному этюду в литературе и крику, что молодой публицист «продался режиму». То есть это либо домыслы, либо глупости, тогда как, вроде бы, ещё никто не критиковал Просвирнина сильно, по делу, так, чтобы рассматривать не лишние калории, а самую мякотку.

Во-первых, Просвирнину завидуют. Завидуют страшно, до икоты и слюней. На сегодняшний день «Спутник и Погром» единственный националистический проект, который хоть что-то из себя представляет. Бородатые мастодонты, которые десятилетиями чем-то там занимались на лоне русского национального движения, увидели, как из «ничего» возник медийный ресурс и разинули рты. Ничего равного по яркости и массовости они так и не создали – как копались в своих песочницах, так и продолжают лепить примордиальные куличики. Они попросту никому неинтересны. Устраивают местные сабантуйчики, полностью замкнуты и в качестве субкультуры ничем не отличаются от парней с боровиковской свастикой на сердце. Зато животики, артрит, отдышка, глядя на которые казалось, что мантры про «русское национальное государство» – это какое-то чудодейственное вьетнамское снадобье, которое должно излечить мастодонтов от душевной импотенции.

Ну и сразу первый звоночек. Чтобы стать успешным, нужно сделать свой образ ходовым товаром. Егор Просвирнин решил издавать национальный глянцевый журнал «Спутник и Погром». Это как «Игромания», только не про «Assassin's Creed», а про Эрнеста Гёллнера. Мы уже писали, что журнал основан на принципе «to be hip», гламуризации в принципе негламурных вещей. На традиционную русскую историю наложили выкройку из «Лентача», «Лепры» и «Foreign Affairs». Получилось вполне себе продаваемо и ново. Особенно если учесть, что раньше в этой среде в основном циркулировали жёлтые коловраты и копипасты с Википедии. Причём Егор меметезировал не только Туркула с Врангелем, но ещё сознательно меметезировал и себя, отчего, кстати, грузность пошла ему на пользу – лишись журналист мясного подбоя, стал бы гораздо менее запоминающимся. Да и жировая ткань прекрасно защищает от критики – 99% инвектив не идут дальше внешности, что позволяет отмахиваться и от серьёзных обвинений.

Хотя, увы, как раз таки с физиологией во многом и связана странная психология Егора. Избыток жировой ткани вырабатывает эстрогены, женские половые гормоны, что приводит к депрессии, раздражительности и резким перепадам настроения. Многочисленные скандалы, капризы, инфантильность – это, в частности, следствие избыточного веса. Поведение Егора слишком уж смахивает на женское, если понимать оное, как постоянный каприз: «хочу не пойми чего», «пожалейте меня», «я так одинок» и так далее. Тут даже не нужно никаких обширных цитат приводить, достаточно: «Путинсукавведивойска».

Вспомним также, как Навальный сначала объявлялся журналистом «будущим президентом России», а потом размазнёй, далее – опять надеждой нации… затем снова бесхребетником с трусливым зобом; как красные предавались анафеме, а потом текст о том, что ради Донбасса нужно примириться; сначала про необходимость атеизма, а потом уважительно про крёстный ход, на который люди вышли, потому что «так заведено». То есть это даже не какое-то изменение взглядов, не эволюция, а мешанина, сочетание несочетаемого, оксюморон. Можно, конечно, заявить, что при этом журналист твёрд в главном, а именно в желании построить русское национальное государство.

Но это тоже не совсем так. Более того: мировоззрение Егора Просвирнина меняется с каждой прочитанной книжкой и даже статьёй. Причём сам публицист ничуть этого не стесняется. Он живёт по вполне фукианской идее, что значение имеют лишь интеллектуалы и дискурсы, которые они формируют. Всё остальное – условности. Соответственно, нет никакой истины, правды, а тем более справедливости, что весьма нелепо, если человек считает себя националистом, ведь он опирается на русский народ, то есть некую позицию. Нет, это всё химерические вещи, тогда как идейный конструкт должен быстро меняться в соответствии с духом времени. Ветер подумал иначе – надо переменить курс. Сегодня Егор против Кадырова, завтра – вынужденно за, потому что иначе не удержать Донбасс. Этика неважна, важна лишь целесообразность интеллектуального продукта, мобилизующего массы.

Егор читает Бенедикта Андерсона и дискурс его журнала смещается на воображаемые сообщества. Знакомится с Геллнером и вот мы видим текст про «плохой» романтический и «хороший» конструктивистский национализмы. Автор добирается до Энтони Смита и вот публика читает про национализмы, которые формирует аристократия и национализмы, создающиеся снизу. Сие неплохо, но, в общем-то, это не мысли Егора, вот в чём проблема. Это пересказ чужих книг. Вряд ли можно счесть журналиста интеллектуалом, ведь вместо того, чтобы генерировать собственный продукт, он талантливо пересказывает чужие монографии. Такая профессия называется пропагандист. Нет ничего особо интеллектуального и в том, чтобы покупать доступ к тематическим диссертациям, дабы поражать читателей свежими фактами. Более того, человек действительно начитанный, постоянно видит background исторических статей Егора. Не в смысле отсылок, а вот этот абзац – Мирослав Грох, а этот – Алексей Миллер. Ну так ведь лучше прочесть источник, чем его пересказ? Нет, не лучше, потому что «to be hip» – вряд ли горожанам интересно вдаваться в какие-то скучные сложности. Им надо, чтобы тему объяснили через мемчики и с матерком. Через дизайн, а не дазайн.

Не лучше дело обстоит и с публицистикой. Писать, как Егор Просвирнин несложно. Что-нибудь вроде: «Иногда мне снятся русские. Это не матрёшочные балалаечники в валенках. И не хакамадная ахеджакова. В глазах моего народа синий лёд. В нём отражается пульсирующая жилка. Чёрная и мрачная. Скоро она лопнет, и нефть, вязкая, как наша расплавленная ненависть, сбрызнет, точно в дешёвом порно, обвисшие башни Кремля. Я знаю, что наши липкие, паучьи, очень добрые русские объятья просочатся в каждую клеточку ублюдочной многонационалии. Когда мне это снится, я улыбаюсь. Когда сон становится реальностью, я открываю глаза. Когда ледяные ветра уже сушат нашу белую кожу, я хохочу. Хохочу весело и страшно. Весело и Страшно».

Тексты такого рода и такого же содержания можно писать чуть ли не бесконечно. Это не творчество, а лубок с элементами фельетона. Очень пафосный, невероятно вульгарный и, и… да много чего ещё. Серьёзные журналисты и литераторы не пишут как Просвирнин не потому, что не могут, а потому что не хотят. Так писать стыдно. Подёнщина, которую легко имитировать. Это, опять же, стиль пропагандиста, на который покупаются не очень притязательные люди. Сразу вспоминается один из ранних перлов: «Национализм он как совершенная ледяная пара с холодной черно-белой фотографии. Охуительно прекрасен.». Это пошлость. Вульгарная, запоминающаяся пошлость в духе «MTV». Просто сравните с Хлебниковым: «О, Русь, ты вся – поцелуй на морозе». Видна разница между ремесленником и гением.

Опять же, здесь всё, наверное, гораздо глубже. Упомянем Дмитрия Галковского, которого Егор считает кем-то вроде своего учителя. Чей стиль и повадки перенял известный жэжэист? Василия Васильевича Розанова, нашего гениального обывателя. А как писал Розанов? Это ведь как раз и был прото-фэйсбучник, который лампово накидывал свои мысли за занятием нумизматикой, в магазине или ресторанчике. Получается, так или иначе, но стиль Просвирнина – это интерпретация интерпретации. А если вспомнить Виктора Шкловского, который писал, что стиль Розанова – это канонизированный газетный фельетон (в чём есть доля истины), то получается слишком плохо даже для постмодернизма. Ну и, кстати, понятна любовь обоих авторов к Розанову. Мещанина тянет к мещанину. Болезненного интеллигента к болезненному интеллигенту. Только вот Розанов гений, а пара Галковский-Просвирнин – нет.

Вспоминается также известная фотография Просвирнина с Белковским и Собчак. Товарищи по национализму возмутились: враги, либералы! На фотографии жиды! Два жида! Кто-то даже писал, что и три… на что Егор ответил, что, де, вот таким и должен быть русский национализм – подойти к либеральной Собчак и сжать её талию в мощных русских лапах. Хотя на фотографии видно, как публицист скромно, почти по-школьному, держит даму за плечи. Казалось бы – мелочь, вы лучше по сути давайте, но вот из таких вот мелочей и складывается личность главного редактора «Спутника и Погрома». А именно – тотальная разница между описываемым и осуществляемым. Между пропагандируемым и реализуемым. Между возможным и реальным. Между Егором-текстовиком и Егором-человеком.

Ведь это не шаман, камлающий над хаотичной русской реальностью, а хорошо образованный горожанин из интеллигентной семьи. Он не прыгал с ножом на южного бандита и не зарабатывал белые шнурки. Ему незнаком иной, гопническо-пролетарский национализм, где отрезают голову по подозрению в сотрудничестве с другими органами. Но, следуя принципу «to be hip», Егор делает вид, что в теме. Пишет про несуществующее русское подполье и про ультраправых боевиков, которых давно нет в природе. А те, что есть, первым делом Егора бы и зарезали. Журналист считает, что нацию 2.0. можно создать благодаря интеллектуальным конструктам и с помощью диффузной теории распространения идей. Но Егор Просвирнин вновь, как и многие интеллектуалы, повторяет классическую ошибку, разделяя людей на быдло, холопов, чёрную кость и благородную касту господ, которая лепит из человеческой глины что-то приличное. Это уже не национализм, а какой-то монетаризм: абонементы давно поступили в продажу.

Это плохо. Людей нужно, если и не любить, то хотя бы не презирать. Не ставить себя выше кого-либо. Этого русский националист Егор Просвирнин как раз и не умеет. Он любит бахвалиться, что формат «Спутника и Погрома» задал новый стандарт для политических СМИ в России. И это правда – есть куча похожих проектов. Левых, ультраправых, революционных, либеральных, да каких угодно. С аналогичными фельетонами, дизайном, стилем, украденными у «Спутника и Погрома». Только вместо «ледяных русских» там «ледяной Интернационал». Принцип «to be hip» в действии. Но разве это повод для гордости? Ведь гордиться нужно чем-то оригинальным, неповторимым, а не тем, что можно легко скопировать. Не правда ли?