СВЯТЫЕ ДРЕВНОСТИ ОЛЬХОНА
Автор: Тиваненко А. В.
Источник: Древние боги Байкала. - Чита, 2012. - С. 103-109.

В проблеме «курыканы — якуты — западные буряты» при­смотримся к Ольхонскому краю повнимательнее. С курыканами вроде бы все ясно. Существование мифологического пред­ставления о далеких предках якутов и бурят, о якобы едином общеплеменном месте захоронения умерших предков, вероят­но, не подлежит сомнению, хотя и нуждается в логическом обо­сновании.

Попадая на Ольхон, поражаешься не только наличию боль­шого числа археологических памятников данного района, пре­жде всего могильных, но и какому-то трепетному отношению к ним местного бурятского населения. Неким ранее обитавшим здесь «хара-монголам», или «монголам-бурханам», приписы­ваются типично курыканские каменные стены (городища) и на­блюдательные вышки, называемые «шулуун монгол шибээ» — «каменные монгольские крепости», а также особо большое чис­ло древних некрополей.

Оригинальный культ«монгол-бурханов», вероятно, подтверж­дает этнологическое родство бурят с предками-курыканами, либо является живым продолжением ранее бытовавших рели­гиозных традиций.   

Согласно шаманской мифологии, «монголы-бурханы» («хара-монголы», «шара-монголы», «ута-монголы» и др.) являлись ко­ренными жителями Прибайкалья. Затем при появлении белой березы они либо откочевали в отдаленные места, либо заживо похоронили себя под каменными надмогильными сооружени­ями. Души умерших превратились в духов-хозяев тех мест, где стояли их юрты и располагались кочевья. Поскольку, мол, на­селения было много, то, естественно, и «хозяев» много: они составляют как бы целое сословие мелких территориальных ду­хов. В этой связи ольхонские буряты перед постройкой новой юрты обязательно испрашивали разрешения у духа «монгола-бурхана» и делали ему жертвоприношение. Некоторые духи считаются очень свирепыми, злыми, посылают болезни, умерщ­вляют скот и детей, топят в море и т.п., требуя постоянных жерт­венных даров. Самые жестокие духи «монголов-бурханов» оби­тают на берегах Малого моря, там, где находится страшный вход в подземно-подводное царство мертвых.

Вообще-то, нужно сказать, что культ «монголов-бурханов» особенно распространен среди кудинских, верхоленских, ольхонских и байкало-кударинских бурят, но важно то, что он ге­ографически совпадает с границами бывшего государства ку-рыкан, причем объектами почитания являются исключительно курыканские памятники. В Баргузинской долине аналогичный культ существует по отношению к баргутам (эвенк. Корчихол-хори). В устье Селенги «монголы-бурханы»  —  это будто бы духи убитых в боях «монгольских» воинов. В старину, как пи­сал Т.М. Михайлов, в каждой местности, в каждом улусе, «чуть ли не в каждой усадьбе» якобы находили места их захороне­ний, а посему молебны этим духам носили массовый характер. В Тункинской долине есть указания на связь местных некропо­лей эпохи средневековья с некими «китайцами».

Наиболее ярко культ «монголов-бурханов» бытует в Ольхонском крае, где имелся (наряду с Кудинской долиной в Приангарье) едва ли не основной центр курыканского государ­ства, учитывая невероятное обилие памятников их культуры. Обширные некрополи у подножий береговых скал имеют свой культовый термин «олон далса» (букв. «множество прижатых»), в отношении ряда из них бытует развитая шаманская мифоло­гия. Так, считается, что в местности «Абзаев утуг» происходило сражение между двумя «хара-монгольскими» родами, и по­этому на огромном кладбище похоронены убитые представители  рода эдигей. Оставшиеся в живых члены рода переселились нa берега Малого моря и ныне будто бы проживают в бурятском улусе Хурхудский. До сих пор, повторимся, нет удовлет­ворительного объяснения, почему из 542 изученных курыканских могил 468 (или 86,35%) находится только на берегах Малого моря.

Если район Приольхонья действительно мыслился как обще­племенное погребальное место курыкан, то вполне логично счи­тать их кладбища священными заповедниками упокоения душ предков. И, вероятно, подобное мифологическое представление существовало, о чем, к примеру, свидетельствует такой отрывок из шаманского призывания «монгол-бурханам»: (Храброго нашего предка Местожительство — Байкал. Нашего племенного предка Родина — на Олъхоне.
Интересно отметить, что в шаманских легендах ольхонских бурят о духах-хозяевах местных урочищ почти постоянно при­сутствует тема о захоронениях «монголов». Например, суще­ствует объяснение о внезапном их «переселении» с острова на юг. То ли само божество грома Угутэ-ноин, то ли шаман Нагре-бо проявили инициативу, но решение о выдворении древних або­ригенных жителей было принято. Проснулись «монголы» уже за Байкалом, оставив после себя каменные стены, могилы, мая­ки и т.п., которым местные буряты до сих пор приносят жерт­вы. Однако оказалось, что переселились-то не бренные останки, а только души умерших. Посовещавшись, Угутэ-ноин и Нагре-бо решили не трогать кости «иноверцев-богохульников». Мол, наступит время, когда скелеты сами уйдут в степи Монголии. Можно себе представить всю экзотичность картины, говорил мне местный краевед М.Н. Ревякин, когда в одно прекрасное утро предки «монголов» встанут из могил, и толпы скелетов, гремя костями, пойдут пешком по пыльным дорогам Байкала вслед за своими душами. Есть, впрочем, легенда о том, что в знаменитой Шаманской пещере у села Хужир жил сам Гэгэн-бурхан, повелитель монго­лов. Но нужно было случиться тому, что этот же остров понравился его брату — Хан-hото-баабаю. Долго шла борьба между братьями, пока не решили расстаться с миром. Для этого они условились наполнить чашки землею, и, если у кого за ночь она сделается красной, тому остаться на Ольхоне, а другому откоче­вать на новое место. Желание Хан-хото-баабая было столь силь­ным, что он не поленился проснуться среди ночи и подменить чашки в свою пользу. Проснувшийся Гэгэн догадался о подлоге, но спорить не стал. Он отдал «монголам» распоряжение навью­чить на верблюдов имущество и разбирать юрты. Следующей ночью во время сна все коренные жители Ольхона были чудес­ным образом переселены на южную сторону Байкала.

Если строго следовать древним китайским известиям о Бай­кале (времени курыкан) и его птице-китово-драконоподобных божествах, то последние размещаются информаторами в одном конкретном месте — на горе Бэйцзитяныуй («Небесный столб Северного предела»), находящейся на большом каменном остро­ве посреди вод Северного моря. В другом месте летописного ис­точника остров этот называют Шэшань («Змеиной горой») и пишут, что на ней водилось много пестрых птиц, которые сле­тались в огромные стаи и своими крыльями будто бы застила­ли солнце. «Это было величественное зрелище!» — восклицали очевидцы-рассказчики.

Таким значительным по площади каменными островом по­среди вод озера Байкал является Ольхон, где до сих пор очень ярко сохранился культ Шубуун-нойона (Хан-Хутэ-баабая или Ихэ-Шубууна) — великого орла, считавшегося духом-хозяином острова и владыки всех прибайкальских орлов, и живущего, яко­бы, в пещере Бурхан. Есть выражение Щубуун-ноёд («птицы-нойоны») — групповое название орнитологических предков не­скольких поколений шаманов Ольхона. О них говорят, что эти шаманы имеют «шубуун-удха» — «птичье происхождение». Но эти шаманы считаются самыми «сильными» среди всех суще­ствующих в Сибири, Центральной Азии.

Есть одна старинная шаманская легенда о трех беркутах. Сойдя с неба на землю, пришельцы чудесным образом воплотились в хозяина Ольхона и вновь родились в прежнем облике, став царственными птицами горных вершин острова. По дру­гому варианту, блуждающих небесных посланников приюти­ли Хан-Хутэ-баабай (Ута-Саган) и его бесплодная жена Саксагэ-саган-хатан. Их отец — царь птиц — был огромных размеров ор­лом и вечно сражался с многоголовым ядовитым змеем, выходя­щим из глубинной бездны Байкала.

То, что орлы почитались хоринцами в качестве царственно­го тотемного предка, подтверждает шаманское молитвенное призывание Хан-Хутэ-баабаю, записанное С. П. Балдаевым у байкало-кударинских бурят:
Происхождение наше,
Зарождение наше,
Хозяин острова Ольхон.
Собственное имя Ваше —
Хан-Хута — Отец.
Угэтэ — госпожа мать,
Прозвище Ваше.
Птица Большой начальник,
Шомшор Большая госпожа.

Одним из мифологических представлений о Хан-Хутэ-баабае является указание на связь его с загробным миром. По одним ва­риантам легенд, это был сын Гужир-тэнгри — брата и заместите­ля владыки преисподней Эрлен (Эрлиг)-хана. По другим вари­антам — это родной брат Эрлен-хана и даже его заместитель по загробному миру. В его распоряжении находилось 3 призрач­ных дворца и 33 присутственных места, так называемые «ноёни суглан», в которых Хан-Хутэ-баабай со своими помощниками разбирал дела человеческих душ и решал их участь: вернуть ли к больному телу и бренному бытию или отправить в загробный мир Эрлен-хана.

Т.М. Михайлов считал, что божественный орел Хотой был од­ним из главных лиц в шаманском пантеоне курыканского на­селения Прибайкалья, ибо под этим же именем его образ со­хранился и у якутов. Когда китайские послы попали на берега Байкала, они, конечно же, увидели культ священного орла-тотема во всем блеске и великолепии. И это понятно, поскольку истоки культа зафиксированы археологами еще у племен эпо­хи бронзы — раннего железа, и эта царственная птица почита­лась всеми тюркоязычными народами Алтае-Саянского нагорья. На озере Байкал амулет в виде головки орла из рога был найден мною при раскопках погребения конца каменного века. Между прочим, древний рисунок «птицеобразного» шамана с бубном и колотушкой, находящегося в состоянии ритуального танца, был мною же найден у входа в пещеру Бурхан, считавшуюся жили­щем птицеобразного хозяина Ольхона.

В непосредственной близости от шаманской скалы с пеще­рой имеется и шаманская роща, в которой издавна сжигали умерших шаманов, и богатая коллекция ритуальных предметов в экспозиции музея пос. Хужир была собрана здесь. В частно­сти, с этой шаманской рощей связаны имена самых «больших» умерших жрецов (напр., с т.н. «древними хородутскими шама­нами»), а гнездящиеся на деревьях орлы — это не что иное, как их души.

Археология свидетельствует об исключительной древности культа мыса Бурхан. Еще Л.П. Хлобыстин в 1964 году впервые от­метил, что древние жертвенные приношения от каменного века до наших дней встречаются компактными скоплениями на весь­ма ограниченной территории (хорошо видны они и сегодня). В 1972 году здесь же было обнаружено крупное кладбище людей каменного века, но были ли они шаманами — определить за­труднительно. Ясно одно: в древности соплеменников хоронили не где попало, а на особых святых местах, и таким местом, конеч­но же, являлся эффектный мыс Бурхан (Шаманка) на Ольхоне. Причем, если реконструировать это святое место, то оно уже в каменном веке состояло из большого числа самых разнообраз­ных культовых памятников: пещер, наскальных рисунков, жерт­венников, могильников, алтарей и пр., что позволяет считать его, пожалуй, самым крупным и особо почитаемым шаманским объектом на берегах Малого моря. К эпохе курыкан оно уже бесспорно считалось главнейшей святыней Байкала, где «размеща­лись» самые значимые духи-хозяева всей акватории Северного моря.

Однако я склонен полагать, что не нынешний мыс Бурхан с его пещерой и древним некрополем считался мифическим вхо­дом в потусторонний мир. Весь вопрос, кажется, в Малом море. Я уже говорил о том, что только на его скалистых берегах разме­щено абсолютное большинство курыканских захоронений. Как показали археологические исследования, оказывается, некото­рые некрополи совпадают территориально с более ранними по возрасту — родовыми кладбищами людей бронзового и даже каменного веков. Расположенные в устьях впадающих в Байкал рек, эти некрополи, безусловно, как и курыканские, подчиня­лись некой религиозно-мифологической идее, согласно кото­рой, Малое море могло мыслиться местом упокоения душ умер­ших предков. Почему это было связано с Байкалом, выясняется из внимательного анализа шаманской мифологии аборигенных народов Прибайкалья.
http://www.baikal-center.ru/books/element.php?ID=98785