Дискуссия по поводу переводов Струве (см. предыдущий пост) помогла мне понять одну очень важную вещь. В своем отношении к универсалиям шумеры были реалистами, а вавилоняне номиналистами. Приведу очень показательный пример. В аккадском языке есть слово beeluutu "господство, власть" < beelu "господин". Это всего лишь абстрактное существительное, которое никогда не рассматривалось как субстанция и обозначало доминирование (как брачное, так и политическое). Из этого аккадского слова шумеры образовали biluda, которое, изволите ли видеть, означает "cultic rites, ritual order of things". И никакого тебе доминирования. Билуда есть субстанция, позволяющая вещам функционировать в правильном порядке.
Так вот, говоря о шумерском реализме, следует отличать его от средневекового. Реалисты типа Ансельма полагали, что универсалии находятся в божественном разуме. В этом они, сами того не ведая, были учениками ессеев, которые первыми решили, что все вещи, категории и поступки уже содержатся в разуме Бога. Но не такого рода шумерский реализм. Для шумеров имена, как и деятели, вторичны по отношению к действиям. А действия имеют идеальную модель, существующую по одной версии на небе, а по другой - в глубинах водной бездны (Абзу). То есть, универсалии шумеров (они же идеи, они же МЕ) имманентны мирозданию, а их актуализация возможна только через акт дарообмена с богами.