Ну а Печенга-это за Карелией. Мурманская область.
Печенгский монастырь
…Шведы нападали, три раза. Печенгский монастырь разорили.
Тогда Трифон Печенгский и сказал:
– Только три раза монастырь разорят, а на четвертый раз он по самые окна в землю уйдет…
Так оно и было.
(АКФ. 135. № 35)

На самом же месте, где была церковь, в провале, находящемся в боку оврага, выросла большая ель. Долго ее не трогали, наконец, один мужик срубил ее и хотел истопить избу ее сучьями. Но от них пошел чад, убивший все семейство.
Потом выросла [ель] меньше, но теперь и той нет.
(Н. Квашнин-Самарин)
Как церковь ушла
Старые люди сказывают, что из Василя Сурского церковь ушла за Волгу, с попом и семью прихожанами, и встала там, в уреме, в таком месте, которое каждый год водой заливает. Редким людям удавалось ее видеть, а звон многие слышали. Раз один мещанин (жена у него была, дети) переплыл за Волгу и забрался в болота, незнакомые глухие места. Глядь – церковь стоит. «Что, – думает, – за чудо? Не слышно, чтобы тут церковь была, и зачем она в такой глуши и болоте?» Подошел. Вышел поп и люди с ним. Приглашают его здесь остаться. Он и не прочь бы: понравилось, да свалил на жену.
– Коли, – говорит, – жена отпустит – приду.
Пошел домой, а дорогой на деревьях зарубки рубил. Пришел и рассказывает жене.
– Что ж ты, – говорит она, – не пошел? Мы бы как-нибудь обошлись, а тебе, может, денег бы дали за это. Ступай!
Он пошел. Искал, искал, плутал, плутал, так и не нашел, будто и церкви никакой не было на том месте. Когда в той церкви хоть один из семерых умирает, другой на его место тотчас…
(Д. Садовников)
Машезерская пустынь
В двадцати верстах от Петрозаводска есть древняя Машезерская пустынь, которая, по рассказам местных жителей, существует около трехсот лет, и церковь в ней год от года уходит все более и более в землю. Уверяют, будто в этой церкви прорублены уже третьи окна, потому что прежние ушли в землю.
(В. Дашков)
* * *
(Из собрания Н. Сумцова)
Донецкое городище (близ Харькова)
На этом месте был город, который пропал. В настоящее время, кто плывет по реке Удам и всмотрится в воду, тот видит на дне реки остатки домов. Иногда лодка цепляется за кресты церквей.
Почаевское озеро
В Ровенском уезде (Волынской губ.), вблизи с. Высоцкое, в лесу находится Почаевское озеро. По народным рассказам, здесь было некогда село Почаево, которое провалилось под землю. В ночь на Святое воскресенье из глубины озера доносится звон колоколов.
Предания о чуди
(Из собрания П. Ефименко)
Первопоселенцы Холмогорской местности
Говорят, будто бы одно семейство чудского племени расселилось в окрестностях Холмогор. На Матигорах жила мать. На Курострове – Кур-отец, на Курье – курья-дочь, в Ухтострове – Ухт-сын, в Чухченеме – Чух – другой сын.
Все они будто бы перекликались, если что-нибудь нужно было делать сообща, например, сойтись в баню.
Первопоселенцы юрольских деревень
Старожилы говорят, что самое название Юрола дано селу Юром.
У Юра было два брата: Тур и Окат. Тур расселил Чушельское селение Юрольского прихода в Верхнем конце, который и поныне называется Туровским, Окат – Окатовскую деревню в Сояльском приходе.
Чудин Лист
Название Лисестрова произошло от коренного жителя, чудина Листа. Этот Лист жил на острове вроде наместника или тиуна [3] и собирал хлебные и денежные доходы…
Чудь [4] имела красный цвет кожи, она скрылась от новгородцев на Новую Землю и ныне там пребывает в недоступных местах.
Жители села Койдокурья
Село Койдокурья Архангельского уезда получило свое название от первого поселившегося в тамошней местности чудина по прозванию Койда или Койка… Поколение Койды было мужественно, великоросло и чрезвычайно сильно. Люди его поколения могли разговаривать между собой на шестиверстном расстоянии или иметь перекличку.
Один из тех чудинов был столь силен, что однажды, когда он вышел поутру из ворот и затем чихнул, своим чихом до того напугал барана, что тот бросился в огород и убился до смерти.
По истечении некоторого времени местность Койдокурская сделалась известна другим: сюда с разных сторон стали стекаться чудь, новгородцы и поморяне и начали расселяться деревнями; и затем каждая деревня получила свое название от первого поселившегося жителя или по другим причинам.
Чудский могильник. Чудские паны
Ниже реки Устьи в Вагу впадает с левой стороны – Пуя, а в тридцативерстном пространстве расположен Пуйский приход. Первые населенцы его были также чудского племени. Еще и ныне на берегах реки Пуи указывают места, служившие кладбищем для чуди. Одно из таких мест усвоило за собой название могильника. Существование чудских кладбищ доказывается высыпающимися из берегов реки человеческими костями.
Есть еще одна гористая местность, называемая Паново; тут будто бы жили прежде чудские паны, т. е. главные чудские начальники. Паново имеет вид искусственного крепостного вала, расположенного на гористом месте и примыкающего с одной стороны к реке, а со всех прочих – окруженного правильным полукругом, в середине которого низменная площадь.
Девица из чудского племени
По течению реки Устьи, впадающей в Вагу, на правой стороне ее, в Благовещенском приходе, напротив устья Кокшеньги, между двумя ручьями, на возвышенной горе, прожившая чудь оставила по себе признаки: вал кругом сопки (кургана) – как бы род крепости, и в некоторых местах ямы, сходные с погребами. При разработке земли под хлебопашество крестьяне там в недавнее время находили бугры глины. Из этого заключают, что на тех местах были чудские печи.
От тех населенцев чудского племени взята была в деревню Михайловскую девица в супружество за крестьянина Черепанова. Девица эта была мужественна, имела необыкновенную силу в сравнении с прочими девицами. Потомство же ее уже ничем не отличалось от новых ее земляков.
Чудь и разбойники близ деревни Черозеро
В тридцати верстах от села Моржегоры, близ деревни Черозеро, на опушке леса, находятся ямы с остатками бревен… В них закапывалась чудь.
Там есть еще озеро, называемое Разбойное. Около этого озера жили разбойники; в озеро ведет оставшаяся от них лестница, и есть в глубине клад.
Первопоселенцы Хаврогорского села
Кроме беглых новгородцев жили здесь еще и собственно туземные обитатели – чудь. Они были идолопоклонники, жили особо от новгородцев.
…Указывают и самое место жительства чудского племени: именно близ святого колодца, находящегося в полуверсте от церкви, на ровной долине. У них не было пеклых печей, глиняных, а простые каменки, какие ныне имеются в крестьянских банях.
Кроме сего, указывают и на кладбище дикого народа, жившего в древности на Двине в Хаврогорском приходе, ниже церкви, в трех верстах, близ деревни Корзовых, находящейся возле Двины, за ручьем. Там высыпаются из горы человеческие кости необыкновенной против нынешнего народа величины.
Яг-морт
В отдаленной древности, когда еще на берегах Печоры и Ижмы рассеянно жили полудикие чудские племена и, не зная хлебопашества, питались от промысла зверей и птиц, когда они еще поклонялись деревянным и каменным богам, в дремучем лесу, окружающем одно из чудских селений, появился человек необыкновенный. Ростом он был не ниже сосны, по виду и по голосу дикий зверь. Лицо, обросшее черною, как смоль, бородою, глаза, налитые кровью и дико сверкающие из-под густых бровей, косматая одежда из невыделанной медвежьей шкуры. Таковы приметы этого человека, которого туземцы называли Яг-мортом (лесным человеком). Никто не знал ни роду, ни племени Яг-морта, никто не ведал, откуда появился он между чудскими жилищами. Яг-морт ни с кем из туземцев не имел общения; он жил в глубине лесных трущоб, рассеянных по берегам Кучи, и появлялся между людскими жилищами только для грабежа и убийств. Робкие чудинцы избегали всякой с ним встречи. Одно имя Яг-морта наводило страх на окрестных жителей. Женщины пугали им детей своих, распевая:
– Яг-морт высок, как добрая ель, Яг-морт черен, как печной уголь. Не плачь – замолкни: Яг-морт придет, станешь плакать – съест.
Яг-морт уводил, резал скот, похищал жен и детей, часто, без всякой причины, убивал встречного и поперечного. Выведенные из терпения злодействами разбойника, чудинцы старались всемерно погубить его; ловили его, как дикого зверя, строили засады, но ничего не помогло. Хитрости противопоставлял он хитрость; открытая схватка была не по силам робким туземцам. Размах вражеского топора был ему нипочем; удары копий отражал он своею палицей, а стрелы отскакивали от косматой груди его. Вдобавок Яг-морт слыл в народе великим волшебником: в воде не тонул и в огне не горел. Падеж скота, бездождие, безведрие и, вообще, все физические бедствия, и даже некоторые явления природы: помрачение светил, борьбу стихий, чудь приписывала волхвованиям его же.

Раз у одного из чудских старшин внезапно исчезла единственная дочь – прекрасная Райда, краса всей чуди. Родные и жених ее выходили все окрестные селения, но не могли отыскать ее, – кликнули клич, созвали народ на совещание. Все единогласно утвердили, что – весеннему цвету Райды нельзя так рано увянуть, что если она утерялась, так это непременно должно быть делом рук злого Яг-морта; он позавидовал цветущей красе Райды; он похитил ее и увлек в свою звериную берлогу.
– Горе нам, – промолвили старики, – нет суда на Яг-морта! Мы ничего не можем против могучего чародея! Райда погибла!
Но таким решением не удовольствовались молодой жених Райды и соискатели ее руки. Они снова кликнули клич, собрали несколько десятков самых удалых молодцов и решили: во что бы то ни стало отыскать жилище Яг-морта, схватить его живого или мертвого, погубить, сжечь окаянного чародея, хотя бы самим погибнуть! Ратники, вооруженные стрелами, копьями, топорами, копоригами (род копача), вилами, отправились против злодея. Потеряв несколько суток в тщетных поисках Яг-морта, они пошли на хитрость; засели в густом лесу, на угорье реки Ижмы, близ тропинки, по которой обыкновенно проходил разбойник. Дождались: видят – Яг-морт переходит вброд реку Ижму, прямо против того места, где они притаились, и, кажется, прямо идет на них. Чудинцы поневоле должны были сделаться храбрыми: окружили разбойника со всех сторон, и завязалась ожесточенная битва. Яг-морт долго, с яростью отбивался от многочисленной толпы озлобленных противников; палица его разражалась смертью над головами чудинцев, огромный топор его упился их кровью. Он многих положил на месте, но наконец сам изнемог: усталость, раны обессилили его, он пал на землю, обагренную кровью своих победителей. Торжествующие чудинцы схватили Яг-морта, отсекли ему руки, но оставили живого, грозили отрубить голову, если он не откроет им своего жилища, и обессиленный великан-волшебник должен был покориться воле своих победителей; он повел их далее в самую чащу леса, где в высоком берегу реки Кучи выкопана была огромная пещера, служившая убежищем Яг-морта. Близ пещеры, на большой груде разного хлама и костей, лежал полуистлевший труп человеческий. Это были обезображенные останки прекрасной некогда Райды, погибшей жертвой лютого разбойника.
В глубине пещеры чудинцы нашли множество разной добычи, сложили все в кучу и сожгли, а страшный притон Яг-морта засыпали землей, забросали каменьями, заклали бревнами; потом привели обратно своего пленника на то место, где он попался им в первый раз, – отрубили ему голову, в спину забили осиновый кол, чтобы он не ожил, труп его закопали в землю в том самом месте, где ныне находится холмик, слывущий в народе могилою Яг-морта. По другому же сказанию, Яг-морта сожгли живого, и пепел его зарыли в землю.
Чудь в землю ушла
Чудь в землю ушла, под землей пропала, живьем закопалась. Сделала она это, по одним, оттого, что испугалась Ермака, по другим, оттого, что увидела белую березу, внезапно появившуюся и означавшую владычество белого царя.
* * *
Дева – правительница чуди
На городище Дивьей горы жила дева, управлявшая чудским народом и отличавшаяся умом и миролюбием. В хорошие дни она выходила на вершину горы и сучила шелк. Когда же веретено опрастывалось, то она бросала его на Бобыльский камень, лежащий на противоположном берегу Колвы, прямо против Дивьей горы.
(И. Кривощеков)
Сокровища погибшей чуди
Чудские жители, видя неизбежную гибель от разбойников, собирались в одно место, вырывали громадную четырехугольную яму, куда сносили все свои сокровища, а над ямою устраивали род хаты, на столбах.
В ожидании мучителей собирались на верху хаты и ожидали своей участи. А завидев разбойников, проворно подсекали столбы внизу и, падая с хатою на свои сокровища, погибали при каких-то приговорах.
После такой их гибели сокровища не отыскивались.
(«Живая старина»)
Береза
Некоторые из древних чудских народов обитали в таких местах, где было очень мало лесов, а берез в них и вовсе не находилось. Наконец, увидели они не только в степях, но и вблизи своих жилищ возрастающие березки. Дерево, покрытое белой корою, привело чудь в несказанный ужас. Волхвы рассказывали, что это предвещает завоевание их земли белым царем, потому что белое дерево переселилось к ним из его владений.

А вот это в главу про змей надо было включить.
Знахари и змеи

Раз во время набега крымских татар случилось одному казаку быть захваченным в плен. Он попался к татарскому знахарю. Случилось ему ехать со знахарем в лес для собирания трав, и здесь-то ночью казак был свидетелем татарского ужина, для которого татарин, поймав живую гадину, варил ее в десяти водах. Татарин принялся есть порезанную «гадюку», и казак съел кусочек того мяса. На возвратном пути казак слышит говор всех степных растений. Чернобыль говорит: «Я – от черной болезни», тирлич кричит: «Я – талисман любви». Казак засмеялся. Слыша это, татарин догадался, что казак все уже знает. Считая его соперником, отпустил на волю, и тот казак стал знаменитым знахарем.(П. Чубинский)

Одному человеку очень хотелось говорить на разных языках. Слыхал он, что это стоит многих трудов, а ему хотелось достичь этого легко и сразу, но способов к этому не находилось.

Случился тут проходящий и научил человека уму-разуму.

– Как настанет змеиный ток, я приду к тебе, – говорил проходящий, – и научу тебя говорить на всех языках.

Пришло лето. Лето было знойное. Начался змеиный ток. Пришел, как и обещал, проходящий.

– Не остыл узнать разные языки? – спросил он человека, желавшего говорить на разных языках.

– Только о том и думаю, – ответил этот.

После этого разговора пошли они на каменистое поле. Змей там было множество, и все клубками. Проходящий взял один рой, и они возвратились домой. Здесь он скипятил в котле воду и опустил туда змеиный рой.

Змеи быстро сварились. Получилась уха. Проходящий взял ложку ухи и приказал выпить жаждавшему говорить на разных языках. Тот выпил и с того времени говорит на разных языках.
(С. Лосев)

Ехал раз дорогой с кучером помещик, а помещик-то из дошлых был. И увидал на дороге змею, взял ее, велел в котел воды налить, развести огонь и кинул змею в воду.

Сварил из нее первую уху, вылил кипяток на траву – вся трава словно выгорела. Во второй раз сварил и опять вылил – трава поблекла; сварил в третий раз и оставил простыть, а кучеру наказал не трогать. Только кучер и думает: «Что это барин заказал ее трогать? Дай попробую!»

Хлебнул ложки три и испугался: слышит – кругом него все травы заговорили, и цветы, и деревья; каждая трава о своем лопочет. Что за диковина?

Поехали лесом, только он это слушает, а так маленькая травка стоит на опушке, кланяется да и говорит:

– Я от ки-и-илы, а я от ки-и-илы!

Ему смешно показалось, он и засмеялся. Помещик спрашивает:

– Ты уху ел?

– Нет-с.

– Что ж ты смеешься?

– Да так-с.

– Ну а не помнишь ли, как эту траву зовут, вот полынь словно?

– Чернобыльник, сударь.

Как сказал «чернобыльник», так точно все рукой сняло: опять в лесу тихо, и ни деревья, ни трава не говорят.
(Д. Садовников)