Памяти Олега Фомина (во святом Крещении - Иоанна)
Вот и похоронили Олег Фомин-Шахов (Oleg Valerievich Fomin-Shakhov). Мы познакомились с ним ровно 10 лет назад, когда он пригласил меня играть в его группе "Злыдота" на басу. Признаться, для меня это было весьма заманчиво. Я давно присматривался к творчеству "Злыдоты", большинство песен которой были написаны на стихи талантливейшего современного русского поэта Владимира Игоревича Карпца. А с Карпцом-поэтом я познакомился еще в 1995 году, когда вышел его сборник "У врат незримого Кремля..." Сказать, что Карпец произвел впечатление - ничего не сказать. Они с Фоминым действительно создали удивительный мир, рядом с которым инородное фэнтези имело не просто бледный вид, а вообще никакого вида. И этот мир был православным и монархическим, я бы даже сказал - эзотерически-монархическим...
Каждый художник (да и каждый человек) создает вокруг себя свой собственный мир. И у Фомина - это был мир под названием "Артания - страна на засове", потаенная Русь, Русь, которая всегда с тобой как бы в параллельном пространстве, неимоверно далеком и одновременно - только руку протяни. Она проявляется и в ветреных соснах Покровского-Стрешнева, и в погребенном под автосалонами крепостном вале городка Тушинского Вора-Лжедимитрия II, что возле платформы Трикотажная Рижской железной дороги, если встать спиной к Москве. И в священной Егорьевской дороге, которая приведет Вас в Гусь-Железный, в вотчину русской Синей Бороды - Баташова, и в баташовском сельце Погост, где каменные статуи в полном росте на колокольне охраняют тайну русской алхимии. А тайна эта в том, что никакой алхимии-то и нету, но в каждом русском есть златое донце (на редкость удачные слова Роман Багдасаров (Roman Bagdasarov). Надо уметь его только разглядеть.
Фомин и был этим самым златым донцем. Он как огромный рыжий масленичный блин светил в самую хмурую погоду, сидя на своих Красной и Черной горах (он жил в Красногорске, а он состоит из двух районов - собственно Красногорска, и Чернево, тоже на возвышенности), - "алхимические названия", подняв палец, говорил он. Разражаясь с этих гор то горловым пением, то скоморошьими побасенками, а то гусельными переливами. Алексей Смирнов (фон Раух) писал, что когда-то в России было много таких неординарных людей, и каждый как-то находил свое место в жизни. Большевизм всех причесал под одну гребенку... И он показывал, Фомин, какая жизнь вообще может быть. "Каких только людей у Бога нет" - вот первое впечатление, возникавшее у тебя, когда ты видел этого то ли попа, то ли раввина, то ли хиппи с кучей музыкальных инструментов за спиной.
Помню, как поехали мы с ним и еще с одним нашим товарищем во Владимир и Юрьев-Польской. "Герметика в камне, Дэн Браун нервно курит в сторонке", сказал он, и закатил нам интереснейшую лекцию о каменнорезных сюжетах знаменитого Георгиевского собора. Он любил Русь и знал ее тайну, щедро преодавая ее всем желающим, отчего тайной она не переставала быть.
Фомин много чего умел. Тут даже описывать это не имеет смысла, потому что все равно читать это будут только общие друзья, а они это и так знают. Одно могу сказать, что он, например, открыл для меня бас-гитару как сложный мелодический инструмент. И увел от панковского бубуханья к Музыке - арт-року, прогрессив-року и прочим увлекательным вещам из этой области. И вот это-то златое донце было в Фомине, который платил за свои находки тяжелым харакетром и бытовой неустроенностью. Но оно того стоило. И рядом с ним имело смысл не зацикливаться на мелочных обидах, а вместе идти за нашим Солнышком, за волшебным колобком - по крупицам собираемой Культурой. Которая и есть тот мост, что приводит к современного полумертвого человека к Истинному. Мне вообще повезло в этой жизни. Я прикасался к этому Огню, видел его, - и в крутящихся солнышках на знаменах Союза Православных Хоругвеносцев Леонид Донатович Симонович-Никшича, и в октябрьских ритмах "Инструкции по выживанию", и в расписном узорочье Злыдоты. Слава Богу за это.
Фомин шел в своем творчестве от того единственного, от чего вообще стоит отталкиваться в любом искусстве, особенно если ты русский. (Да и если ты нерусский - тоже). От Древней Руси (хотя мне больше нравится говорить "средневековой"). Об этом сказал Маршалл Маклюэн в книге "Понимание Медиа": "Русским достаточно адаптировать свои традиции восточной иконы и построения образа к новым электрическим средствам коммуникации, чтобы быть агрессивно эффективными в современном мире информации." Но бодливой корове Бог рог не дает, как известно. Можно сейчас сказать, что вот если б Фомину студию, да денег побольше, да здоровья, да жизни еще сорок лет... Но нет. Видимо, после революции и убийства Царя для русских наступил век молчания, перед тем как Россия скажет свое Слово миру. И слово это будет, как кажется, не культура, а нечто другое. Описанное в пророчествах преп. Серафима Саровского Авеля Вещего. Проповедь всемирного покаяния.
Вот поэтому как кажется, и не получилась фоминская "Злыдота". Последние годы Олег здорово трудился на ниве пролайфа - движения против абортов и всех видов убийства детей во чреве. Он видел в этом служение Богу, да это оно и было. И его пролайфовские сотрудники, видимо, здорово ревновали его к музыке вообще и к группе в частности. И то сказать, искусство вообще, честно говоря, плохо согласуется с религией, и наоборот. Если это не иконопись или церковное пение, которые искусством в человеческом понимании вобщем и не являются. Но мне-то лично интересна именно "Злыдота", как часть моей жизни. А пролайф... Что пролайф. Добродетель должна охраняться властью. Она так зыбка, люди так неохотно идут по пути добродетели, что для ее защиты необходима вооруженная рука православного Государства. Но такое государство русские потеряли в 1917 году, в чем огромную роль сыграло предательство духовенства. Значит, надо восстановить такое государство, в котором была бы невозможно узаконенное убийство детей во чреве, людоедство в виде фетальной терапии и прочий смрад. И восстановить такое государство можно только путем Литургии, восстановив молитву за Царя, обещанного Богом в пророчествах святых. поместная российская Церковь предала Царство, ей его и восстановить. И если заниматься "церковно-общественной деятельностью", то только в этом направлении. Мнение лично мое.
Конечно, жизнь одного спасенного ребенка перевешивает всю культуру на свете. Но мотивациями-то управляет ведь как раз культура.
С другой стороны, язык не повернется осудить Фомина и его товарищей по пролайфу за эту работу. Дело-то святое, кто спорит. Но получилось так, что это оказалось очень трудно совместимым с музыкой и краеведением. Трудным еще и потому, что его евразийский, дугинский, традиционалистский "бэкграунд" здорово выбешивал высокопоставленных коллег по пролайфу, а от этих коллег, так сказать, довольно часто зависели Решения. Некоторые из этих коллег, и даже духовного звания, через интернет терзали Фомина и на смертном, как оказалось, одре.
Ну а сейчас я понимаю, что осталось еще кое-что, с чем мне предстоит жить до конца дней. "Праздник, который всегда с тобой". Я довольно плохо и на пустом месте кичливо относился к Олегу, добровольно придя в группу по его приглашению, не делал того, что мог бы делать для любимого музыкального проекта. Ведь мало кому повезло играть в любимой команде. И самое плохое, зная его привычку жаловаться и драматизировать, я так и не понял, что он УМИРАЕТ, в полном равнодушии надеясь, что кончится благополучно и в этот раз. Вот оно и кончилось. И сейчас вместо него - пустое место в нашем сиротеющем мире под серым ноябрьским уже небом. Я уже не приду к нему, не присяду на подоконник, не стану единственным зрителем "творческого вечера Олега Фомина", который он устроит лично для меня одного, ставя одну за другой свои новые композиции, сам себе подыгрывая, то на свирели, то на лютне, то на еще каком-нибудь удивительном инструменте, название которого живущие ныне и забыли совсем. А он давал этим вещам новую жизнь. Совсем в духе любимых им Dead Can Dance, русский вариант которых он и задумывал, создавая "Злыдоту" около 20 лет назад. Ведь один из смыслов названия Dead Can Dance - "то, что мертво - оживает". Не все ли мы - такие ожидающие воскресения нашего мертвого Царства, мертвого со 2.03.1917? И не все ли мы в разной степени мертвы ПОСЛЕ ВСЕГО-ТО?
Друг мой. Прости меня. Я буду очень скучать по тебе.
Будучи «флойдоманом» с более чем двадцатилетним стажем, предпочитаю, с одной стороны, всю «психоделическую» классику до 1973 года, а, со стороны другой, из 1970-х — всё, вплоть до 1979 года. «Стена» гораздо интереснее и насыщеннее звучит в live-версиях и на бутлегах, нежели чем в «оригинале». Моя же «нелюбовь» вызвана во многом обстоятельствами создания «Стены». Гилмор и Уотерс страшно ругались в этот период, Уотерс «хитрожопо» уволил клавишника Рика Райта (хотя он тоже был виноват, но, тем не менее...) и, наконец, именно «Стена» обозначила тупик дальнейшего развития Pink Floyd. 
Если Гилмор и Райт были сторонниками развёрнутых и атмосферно-эпических композиций, то Уотерс, напротив, делал из группы сплошной «политический манифест». Потому я целиком на стороне Гилмора, возродившего в середине 1980-х годов Pink Floyd уже без Уотерса. Да, новый Pink Floyd перестал быть «политическим», но он стал гораздо более человечным и планетарно-эпическим. Ну а мистер Уотерс, выпустивший в этом году, наконец, новейший альбом (а его ждали все более двадцати с лишним лет), всё продолжает музыкально эксплуатировать (почти 40 лет эксплуатировать!!!) всю ту же «The Wall» — то бишь короткие композиции-зарисовки, злющая-презлющая, иногда с матюками, лирика и девахи на подпевках. 
Уотерсу, кстати, неоднократно говорили, что как вокалист он как-то вот... не ахти. 
Помнится, слушал один его бутлег середины 1980-х годов. Всё думал, на кого же «похож» вокал Уотерса... И тут — осенило!!! 
На Николая Гнатюка! 
С другой стороны, live-выступления Уотерса более чем «флойдовские» и дух «оригинальных» Pink Floyd в них даже гораздо более выражен, нежели у Pink Floyd Гилмора.
Не так давно у него было мировое турне, где он соло исполнял «Стену». А оригинальное, конца 1970-х — начала 1980-х годов, шоу группе принесло, кстати, не так уж и много денег, даже больше того — ощутимые убытки. Только уволенный Рик Райт сумел, таки, «кое-что» получить, так как он остался вне жёстких юридических «разборок», в которые вляпались Уотерс, Гилмор и Мэйсон.