Очень внимательно слежу за письмами. Помню, у нас вышел тупик, что понимать под «закон и пророки до Иоанна». Ваш ответ меня, по правде говоря, не удовлетворил. Там утверждали, что хотя пророчество и остаётся, но как особый чин, пророков уже нет,  т  е , подводится итог ветхозаветному пророчеству; каковы же тогда условия новозаветного пророчества?  По-моему, если мы не подумаем об этом, то никуда не продвинемся. Позвольте напомнить, что в Предании Иоанн Креститель называется пророком. Можно предположить, что он отделяется от прежнего поколения, и относится к новому на основании 1) содержания проповеди; 2) образа жизни. Думаю, что толкования об этом:

По этой логике, надо сперва стать настоящим Христианином.  Подойти к заповедям во всей их суровости. Следовательно, пророчество в старом понимании, когда их не было, невозможно. И отсюда видно, пророк ты или нет. Если ты исполнил меру, ты живёшь, напр., как Иоанн Креститель, выше человеческих возможностей. Нет, ну, тогда не вполне ясно, кто ты есть, в конце концов. У нас есть формальные правила, кого должны считать православным, а кто таков по сути, открыто в Новом Завете. Допустить иначе, будет как раз возвратом к ветхозаветному времени. Если я хоть что-то понял, то такое заключение следует отсюда…

Рассуждать о Хизре и Худе, с моей стороны, то же, что признаться, что их лично хорошо знаю (на самом деле, про Худа впервые слышу)… Об их историчности полагаюсь на Ваше мнение.

Кстати, отчаяние за собой вполне знаю, так что Максим тут всё очень чётко написал. благодарю за откровенность. Впрочем, мне сдаётся, и патриотов наших (и их) заносит, поэтому я пытаюсь увидеть другой вектор, который образовал бы более прочное место разнонаправленного действия.  Как в колорите важна гармония тёплых и холодных цветов, а в музыке высоких и низких нот, в нашем дискурсе хочется уравновесить силу движения и торможения, синтеза и анализа. Не касаясь каких-то конкретных событий, которые можно по-разному толковать, явление Державной иконы, например, хочется подумать над таким принципом, как радикальный субъект, который является максимумом движения и скорости. Когда её слишком много, возрастает неуверенность, ведь «механизм» хуже разворачивается, если возникает препятствие. Поэтому не совсем понимаю, что с тормозом. Есть ощущение, что о нём не хотят говорить. Хотя, вроде бы, должны быть какие-то запасные вариации маршрута, если вдруг мы почувствуем, что движемся как-то не совсем так, и не совсем туда. Здесь мне представляется, что радикальную субъективность стоит и покритиковать. Если правильно понимаю ситуацию, в антропологии свв отцов тень радикального субъекта называли «мнением».  «Мнение не допускает быть мнимому». Оно подвело дьявола.  С другой стороны, в их антропологии отношение к фантазии достаточно негативное, а как тогда быть творчеству? Видимо, как раз Традиция должна опосредовать канон и фантазию. Если этого не происходит, начинает перевешивать «инь», смутно-женственное, которое становится сверхактивным.  Мне представляется, что у Бердяева это есть, и у Дугина. А из полит. деятелей у Гитлера. Мнение, к-е «уходит в отрыв», по моему ощущению, дугинский радикальный субъект. И вообще, позиция романтиков. 
Дугин и Мамлеев говорят о необходимости погружения во тьму, потому что иначе её можно принять за свет; с другой стороны, тоже можно и делать с мыслями. Так сказать, умертвить их, чтобы ум был безстрастным. Иначе темнота как бы начинает сама обволакивать, как туман.  Дугин полагает, что его евразийство – «пророческая школа».  Если отбросить идею, что он сам оказался пророком, мне видится, что обучение должно быть более ясным в том плане, что свет, о к-м Вы пишете, должен освещать себя, и всё остальное. Нужна модель, которая не только исследовала бы какие-то области, но и себя. Радикальный субъект это медиум, но медиуму не нужна школа в его «функции» именно медиума. Поэтому, говоря о «школе»  я думаю, что нужно самоописание, ревизия, м. б., всего. Как мой учитель заметил, когда выставляешь свои работы, «умираешь». То есть, ты объективируешься, вытаскиваешь из своей живой тьмы на объективный (мертвый) свет, (в другую тьму). Приблизительно так понимаю высказывание А. Иванова о тотальной ревизии.
Иначе, пророческая школа есть, а где пророк? Приходится ждать, заранее предполагая, что он должен прийти. Пророчество о пророчестве. Но, пока его нет, традиция (по Генону) оказывается в приоритете перед свободным исследованием (по Эволе), у неё более ясный метод, более принципиальное погружение в свою тьму и  «разрыв уровня» (la rottura del livello). Даже если мысль правильна, воля больна (по отцам)... А это и мысль ставит под некоторое сомнение. Отсюда я вижу, что преподавание сакральных наук немыслимо иначе, как в традиции. Как имяславцы в аргументации опирались на «школу», а что их гнали, это с такой т  зр  не важно, поскольку они делали, как «умели», что считали необходимым.

Отредактировано Иван Чёрный (2015-10-28 06:30:33)

Но косвенно - конечно, АГД всё-таки принадлежит и к их линии.
Может быть, всё-таки отчасти прямо через Юнга.  Но Д.  раскованнее его, например даже он боится Парацельса, а Дугин очень увлекается такими фаустовскими фигурами.  У Эволы много классичного, но сакральноведение как «свободное исследование в сакральном» это же супер-романтизм.

Где это? Нигде он такого не полагает.
http://www.arcto.ru/article/1527

Бердяевщина тут уже моя. Наверное, «объективация» не совсем верно. Когда ты что-то вынашиваешь или не показываешь, это как продолжение твоего тела. А когда отдаёшь на суд людей, «рождаешь» как отдельное от себя, рождение как смерть. Как бы позволяешь другим препарировать. Великий мастер может сомневаться в своём труде, интересоваться, как воспринимают. Отрешается от своих оценок и умения, убивает, ожидая, что «объективная идея» заговорит через окружающих. Как в Евангелии «если зерно не умрёт», и проч.. «Самоубийство» мысли – аскетизм. Я так понимаю, свободное исследование как способ обнаружения и утверждения достоверной духовной истины – обратное. Коль скоро в действительности совершенного знания нет, его достоверность ищется через веру и волю. Воля у недостигших просветления греховна, следовательно, знание неточно. Если гипотетическое знание возводится в сакральный закон, с Христианством, вроде, вяжется не очень, (образец «не Моя воля, но Твоя да будет»), обусловленная воля возводится в закон.   

Есть предсказания, что свидетели последних времён будут выше основоположников монашества (хотя «крылья будут слабее»). Учение Свт Игнатия Брянчанинова, что исчезнут настоящие наставники, что их практически нет, модель отношений старца и ученика сейчас другая, общей рецепции не получило. Насколько всё оскудевает перед Концом, достаточно открытый вопрос: есть т  зр , что «отнюдь не будут иметь монашеского делания», есть не столь категоричный подход, но вообще это слишком выше моего понимания. Мнение, что сейчас вовсе нет эзотерического ядра, легитимирующего творчество, не понятно. Т. е., это заранее знать трудно, можно предположить, что где-то, в менее важных областях так, где-то иначе.   
В дугинском РС есть момент, к-й все «знают», к-й «вписан» Предание, и другой, к-й в него заведомо не вмещается, который воспринимается лишь через транс.  Это больше чем творчество, поскольку уже не работает «неизменность (непротиворечивость) Традиции». Даже если по сути остаётся, мы не можем этого установить, РС потенциально гетеродоксален. Из его лекции в МГУ, думаю, это очевидно (либо, наоборот, путанно, но думать, что Д. выражается путанно, кажется наивным).

Учение свт. Игнатия Брянчанинова о том, что в наше время начинающие православный духовный путь должны учиться по письменным руководствам, а не сразу искать себе старца, на самом деле есть уже у преп. Нила Сорского.

Там ещё момент, что полное послушание ученика старцу в наше время невозможно, с чем афонские не согласны. Т. е., послушание мирян заведомо имеет ограничения, послушание монахов, как правило, нет.
Приведу странный пример. В житии св. Матроны рассказано, как архитектор не справлялся с заданием. Начальству не нравился проект, и для карьеры всё могло закончится. Она сказала «посмотрим творения великих мастеров», посозерцала, дала совет, и дело разрешилось. По совести, достоверность не подтверждаю, но рассказ ярко запомнился.     
Я полагаюсь на то, что Вы пишете о Дугине. Но доктрина РС существует сама по себе, больше её имел ввиду. Я писал, что она не инициатическая, и что инициатическое относится к самой сути Православия. Для Христианина окружающий мир и жив и мёртв. Слишком много мёртвого – уныние и бесовщина. Слишком много живого – розовуха, жеребячество и проч.. Поэтому я полагаю, что Христианская философия должна быть живой и «мёртвой», что наши мысли должны быть «убиты» (и перерождены).   

Какие выводы из этого мы можем сделать? Философия должна постоянно уточняться, но для этого ей надо относится к своему труду безпристрастно. «Уточнение» и есть схождение в свою тьму, но оно возможно при некотором «опознании» света. В Церкви пределом этого оказывается то Предание, к-е живёт в органическом единстве. Если мы так допустим, для философии РС, к-я уже есть помимо самого Дугина, начнутся проблемы. Для РС «самое интересное» - на краях и в щелях, в маргинальных слоях Предания, тогда как единство в ядре. Без пути к ядру необходимо по-протестантски полагаться на собственный разум, и есть риск принять случайное за истину. Философии остаётся двигаться сразу по двум направлениям – к периферии и к центру, но здесь уже путь инициации не лишь один из восьми путей приобщения к традиции, а сама суть. Инициация – отсечение от себя, отказ от субъектности, требование стать ничем. В философской инициации исследование не коим образом не «свободное». Как в Буддизме постижение истины в пустотности форм, так в Христианстве подразумевается мертвенность воли. Как Павел говорил, мир мёртв для него и он для мира. Это и значит погрузится в тьму своего мышления, чтобы постепенно светлое раскрылось безусловно и до конца. Без крайнего умаления воли Христианство непредставимо. Принцип «сила в немощи» . Вот поэтому, думаю, что метод Эволы не годится Христианам. Если они призваны идти на Голгофу, то как ум исключить отсюда?

Прямо скажем, позиция крайне уязвимая.

Если А. Преображенский так пишет, важны его аргументы.
Про волю, кажется, скомканно написал – крайнее умаление тварной воли в вечном покое, в аскетизме – «отсечение», крайнее самоотрицание воли. Соответственно, аскетическая философия растёт постольку, поскольку учитывает единое мировоззрение аскетов: мера новизны – мера устойчивости в нём.

Т. е., гипотетичное научное и философское знание относительно мертво, п. ч. воля грешна; тем не менее, оно возможно, если произведена археологическая и «географическая» работа, обезпечивающая этот фундамент. Думается, что если есть противоречия в нём, выносить суждение рано. Нужно, скажем, обоснование, почему к мнению одной части святых мы примыкаем, от другой отказываемся, условно говоря, всеобщая «богословская цензура». В этом случае – комментарий, почему взгляд этих свв. больше соответствует Евангелию и Соборам. Или, что если о чём-то умалчивают, это точно известно. Отношение к инославию – если опираемся и на него, как это возможно. Так выжигается недостаточно органичное «мнение». Если говорить, допустим, об Оригене, его сочинениями пользоваться трудно потому, что в Богословии уже что-то взято оттуда, остальное анафематствовано Собором, к-й Максим Исповедник считал Восьмым Вселенским (хотя там и не было Царя).
Другой путь – если я предпочитаю что-то, мерой будет творческое вдохновение. Или, подтверждение лично мне более «приятными» мнениями отцов, подобранными достаточно случайно. Здесь есть подвох, будет ли такой подход Православным, или, скорее, гностическим. Потому что ум не «распинается», а действует, в принципе, по своей склонности. Здесь мне не совсем понятно, почему Вы, как будто, практически не признаёте «тотальную ревизию».

Отредактировано Иван Чёрный (2015-10-31 07:25:57)

5 Собор - его самого и некоторые доктрины, а Латеранский всё, кроме того, что уже взято.

Насчёт статуса этого Собора, это касаемо его авторитетности, а не к тому, Вселенский он или нет. Насколько мне известно, в Богословии он принят.

В октябре 649 г., по совету прп Максима Исповедника, вновь избранный Папа свт Мартин Исповедник созвал большой собор в Латеранском дворце, на котором присутствовало 150 западных епископов и 37 представителей Востока, среди них и сам Максим Исповедник, в работе которого  принял активное участие, и который приравнивал по значению к Вселенскому. Собор осудил монофелитство,  вопреки Константинополю, и его защитников, (перечислены и другие еретики, вместе с Оригеном, чьи труды были преданы анафеме до конца). За это Папа и прп Максим, были подвергнуты репрессиям от Императора Константа.
Отцы 6го Вселенского Собора согласились с вероисповеданием Папы Агафона, к-й явно опирался на Латеран в посланиях, предъявленных Собору, сказали, что «через Агафона говорил Пётр», и заявили, что тот уврачевал Константинопольскую Церковь. Впрочем, согласно учению Мартина, Римская кафедра была неповреждённой, кроме оговоренного периода, что имплицитно утверждало статус того Поместного Собора, к-й получается как бы предшественником 6го. Также для Максима Латеран всегда оставался незыблемым, несмотря на спорный формально-канонический статус (Император не санкционировал избрание Папы и низложил его), и его учеников.   
Агиографы свт Мартина пишут, что византийский экзарх подослал к нему убийцу, когда уже Латеранский Собор был созван,  но он ослеп, экзарх перешёл на сторону папы, и отложился от Империи. В то время арабы завоевывали Византию; монофелитство было задумано ради унии с армянами и несторианами. Соответственно, Император обвинил в крамоле свт Мартина, который, по логике Константинополя, должен был порвать с Равеннским экзархом, хотя он обезпечивал безопасность Рима. Прп Максим отверг обвинение в госизмене в адрес свт Мартина.

Гениальность Оригена в доказательствах не нуждается. Латеранского Собора у меня нет, поэтому могу только его цитировать по патрологу Ж.-К. Ларше (Христологический вопрос, есть в сети). Конечно, ради сугубой точности надо проверять.   

Конечно, показательно. С другой стороны, может правда, что в Ватикане сейчас гораздо более матёрые друзья на нём сидят?