Про принятие ирландских друидов «в сущем сане» у меня был свой домысел – это как если бы у духов оставался выбор, и восстановление иерархии для них было возможным. Но, с другой стороны, здесь противоречие канону, а строгое следование ему считается «теоретически» образцовым и тогда, когда практически не применимо.
Тот же Бондаренко пишет, что в Ирландии была ментальная война (кроме филидов и др.), и св Патрик даже разбил идола.
Основа натуралистического культа вот здесь описана:
«Мы без труда узнаем тут божество Природы, непосредственно реальную, видимую и ощутимую, хотя и глубоко таинственную жизненную силу, которою живет наш мир и мы сами; но витализм это — научная теория, фундамент — если угодно — религий, но еще не религия. Для того, чтобы этой теории превратиться в религию, нужно, чтобы к физическому элементу присоединился нравственный; мыслима ли нравственность чистого витализма? Сатана утверждает, что — да.
О вот она, обитель совершенства!
Сколь правильной, сколь чистой чередою
Зной лета в ней сменяется зимою,
Рожденьем — смерть, отчаяньем — блаженство.
Необходимей где необходимость? Где долга круг законченный теснее? Где искупление вины цельнее, Веществ и сил полней неразрушимость?
Богач страдает, алчностью томимый; Размах победы в гроб героя сводит; Услада власти точно сон проходит; Народ живет в тени, несокрушимый.
Физический принцип поднят в нравственную сферу; закону сохранения материи и энергии в видимом мире соответствует столь же безусловный закон с о х р а н е-н и я н р а в с т в е н н о й с и л ы. Вся эволюция нравственной монады совершается внутри пределов земной жизни. Нет надобности, для восстановления нарушенного равновесия, прибегать к гипотезе надземного мира: оно восстановляется здесь же, на земле, в силу того же витализма, который царит и в физической природе; «череде» рождений и смертей соответствует столь же чистая череда радостей и горестей блаженства и отчаяния. Но что же сказать о явных несправедливостях нашей жизни? Их нет; то, что мы относим туда, столь же призрачно, как и кажущееся исчезновение материи, кажущаяся остановка движения. — А неравномерное распределение благ земных? — Оно существует только для того, кто односторонне судит о предметах и, видя в них одни только плюсы или одни только минусы, скрывает от себя простой факт, что (+1000 -1000) и (+1 -1) — одинаковые величины. — Но вот, — счастливец, баловень природы и судьбы; вот, с другой стороны, — больной или узник: неужели в одном существовании этих двух противоположностей нет вопиющей несправедливости? — Нет, так как оба они не одинаковой душой воспринимают свои ощущения; почему же вы, признающие 1/2 и 1000/2000 за одинаковые величины, в данном случае сравниваете только числители, упуская из виду неравенство знаменателей, т.е. воспринимающих душ? Примите во внимание и их — тогда вы увидите, что момент высшего упокоения счастливца представляет такую же величину, как и моменты отдыха больного или узника. — А смерть? — Она не ощутительна для особи, которая, не выработав еще индивидуального самосознания, живет одной общей жизнью со своей породой; для той же, у которой это сознание выработалось, интенсивность индивидуальной жизни должна служить вознаграждением за потерянную экстенсивность. Чего же вы ропщете? Откажитесь, если вам страшно, от «лжеверы в мнимое я» (Ichwahn), и вы без труда, размышляя о «ценности жизни», присоединитесь к «героическому миросозерцанию» реформатора наших дней. — Углубитесь в прелесть этого нравственного макрокосма, точный реверс физического, и вы увидите, что и здесь, не выходя из пределов видимой жизни, «силы восходят и нисходят, взаимно подавая друг другу золотые сосуды». Итак, живи во всю, живая тварь, развивай зародыши всех сил, вложенных в тебя природой; в этом — не только наслаждение, но и заслуга. Раз вне жизни нет ничего, то закон жизни остается единственным обязательным для нас законом, единственным мерилом, дающим нам познать ценность всего, что окружает нас; хорошо все то, что способствует осуществлению жизни. Хороша деятельность, но деятельность полная, всесторонняя, затрагивающая и призывающая к жизни по возможности все части нашего существа; хорошо напряжение этой деятельности, делающее человека героем, когда жизнь бурной волной разливается по жилам, когда чувствуешь, что все полно тобою и ты полон всем, когда все прошлое, все настоящее сливаются в один упоительный миг; хороши страсти, ведущие к этому торжеству, — и отвага, и гнев, и любовь... особенно любовь. Тут закон жизни действует с удвоенной силой; природа, озабоченная сохранением и развитием породы также и вне пределов существования особи, окружила всеми чарами, которые были в ее власти, момент этой передачи, этого излучения жизни. Она хотела, чтобы все стремились к этому высшему наслаждению чувств, так как только при этом всеобщем стремлении возможно всеобщее соревнование и победа совершеннейших, с нею — передача достоинств, а с этой — постепенное совершенствование породы, высшее осуществление закона жизни.
Такова религия — сатаны».
Закон сохранения нравственной силы можно углубить и до его внутренней стороны – всеединства, где ничто не убывает и не прибывает. И хотя для нас оно видится в разных степенях, это в проявленном, ради гармонии, в непроявленном – совершенное Единое, окончательный уровень «реверса сохранения», жизнь, возведённая к последней целокупности и высоте обобщения, онтологическая и аксиологическая суть всего, и выход из сатанизма тут еще не указан.
Но сатана «всему желает зла»? Получается, нет. У прп Паисия Святогорца: «Если у меня будет больше последователей, – говорит он, – то, в конце концов, Бог будет вынужден пощадить все Свои создания, и я тоже буду включён в этот план!» Так он полагает. Поэтому он хочет привлечь на свою сторону как можно больше народу. Видите, куда он клонит? «На моей, – говорит, – стороне столько людей! Бог будет вынужден оказать милость и мне!» без покаяния! А разве не то же самое сделал Иуда? Он знал, что Христос освободит умерших из ада. «Пойду-ка я в ад прежде Христа, – сказал Иуда, – чтобы Он освободил и меня!»
Выходит, можно всеединство понять по-дьявольски. И это будет самый матёрый из дьяволов. Тут может и на свой лад преодоление Судьбы быть (выпадение из ничтожества, посредственности, физической необходимости). Не отрицание её как Закона Вселенной, а мечта о личной победе вращения Колеса через подвиг. Поскольку сатана помнит Божественное, его идеал м б утончённым, героическим, и в каком-то смысле добрым. Он может своих последователей вдохновлять к самопреодолению естественного Закона.
Относительно страха перед Роком – в самом понятии Судьбы потенциально преодоление и растворение страха во внутренней свободе. Раз твоя воля совпадает с мировой, значит заложена возможность метафизически согласиться с любой волей; мы все чего-то боимся, но трансцендентально можем не боятся, поскольку Рок не судит никто, страх не безусловен: Порфирий напр его прямо отрицает, а Плотин отказывается от внешнего культа богов. И не исключено, что в Германстве похоже. Ницше говорил, что Христианство отравило жизнь виной, и я вижу, что у тех, кто его сознательно не принимает, это вытекает из очень цельного мироощущения, которому доступна мудрость, любая высота абстракции, и величие характера.
Отредактировано Иван Чёрный (2017-08-04 15:18:01)
